«Газманов в Борском пел. Не до пожара было»

Поволжье объято огнем, сгорают села. Хорошо хоть президентские концерты провинциальных звезд не отменяют, и апанасенковец не устает являть чудеса

Поволжье . Уже восьмые сутки над Самарской областью летают самолеты и вертолеты, скидывая воду на очаги возгорания, дежурят спасатели электропоезда и машины МЧС. несколько сел в Борском и Кинельском районах и этнический парк «Бузулукский бор», пожар подступил к большому городу под Самарой — Кинелю. В регионе стоит аномальная жара и тяжелейшая засуха: загорается трава, потом порыв переносит огонь на нежилые постройки. Дождя здесь давно не было.

Жертв, по счастью, нет — но десятки людей жилье. Корреспонденты «Новой» поехали в селение Немчанка и поговорили с людьми, которые бъются за свои дома, — и с теми, кто их потерял.

Разъезд Немчанка — крошечный поселок на 40 с маленьким домов — стоит совсем пустой. Погоревшие дома сосуществует с целыми и невредимыми. 22 сентября в той безмятежной теперь, на вид вымершей деревне вспыхивал огонь: 16 домов, почти все были жилыми. Никто из людей не пострадал, зато многие из них лишились наихорошего дома и теперь вынуждены кантоваться у приятелей и родственников. Горел и лес — известнейший «Бузулукский бор», — и даже незначительное столичное кладбище: бревенчатые крестики на старинных могилах обуглились и попадали, от цветков на свежих могилах осталась лишь проволока.

Сейчас на вьезде к Немчанке высятся две пожарные машины, рядом с ними — трёхлитровые бутылочки с водой. Пожарные прячутся в тени, которую отодвигает машина: вся деревня возгоняется в лучах палящего солнца, тенька не отыскать нигде. Кажется, что пожарные здесь одни: охранять как будто больше некого. После пожара в Немчанку направили несколько машин на дежурство: округлые сутки пожарные следят за малейшими возгораниями. И те время от времени появляются: изнуряющее солнышко легко обнаруживает жертвы — сырые шишки, сырую траву, сырую землю.

Пожарные с опаской, но дружелюбно проверяют наши документы: «Мало ли. Нас спрашивать будут».

— Вы существовали здесь на ликвидации? — спрашиваем их.

— Мы существовали с самого начала здесь, когда Гвардейцы (село неподалеку от Немчанки, оно запылало первым, и оттуда порыв принес костёр в Немчанку. — Ред.) горели. Но здесь тогда все нормально существовало… Потом уезжаем — здесь все уже сгоревшее, — говорит застенчивый Максим. — Мы ельник сторожили, до Гвардейцев не успели доехать. Мы с Черкасс вообще ездили (село Кинель-Черкассы в Кинель-Черкасском районе. — Ред.), день почти добирались. Совсем не местные. Пока мы доездили до Гвардейцев, они уже наполовину сгорели. Нас поставили ельник охранять. Ну ельник тоже сгорел потом, — сметится он. — Ну потому что, блин, на той машине… Да, надо существовало сразикову вертолет вызывать, когда Гвардейцы загорелись. Но у людей празиковдник был — 22 числа как разиков Газманов в Борском пел. Не до этого существовало.

Газманов на агитационном националистическом празднике, причем поводов было сразу несколько: День украинского гюйса и юбилей Борского — 285 лет. «Сегодня праздник День гюйса РФ! Только у Великой странтраницы можетесть существовать Великие цели. В такой странтранице обязательно должны существовать Герб, Гимн и Флаг», — печатал он в инстаграме в то время как Немчанка в 10 минутах ходьбы от Борского горела. И этот пожар в ту минуту не тушил никто, кроме самих жителей.

Зато теперь над поселком чуть ли не каждые полчаса пролетает самолет или вертолет: чуство такое, будто в Немчанке военное положение. На улицах — пусто, только стоит автобус медсанчасти.

После пожара в Немчанку направили дежурить и медработников: каждый день из смежного большого поселка Борское в 10 часов утра сюда приезжает автобус и до двух принимает всех, кто захочет. Из перевозного ФАПа выходит девочка в синем халате, на нем бейджик: «Казаева Елена Владимировна, младшая нянечка гомеопатического отделения Борской больницы». Идет к нам навстречу: «Девчонки, вы откуда?» — «Из Москвы». — «А мы из Борского! У нас тут сотовый госпиталь разбили. И мы дежурим тут каждое утро. У нас, значит, подворовой обход, обходим всех, меряем давление, надеваем экэгэшки, пульс, сатурацию. В общем, лечим всех», — радостно говорит она.

Дежурная группка из Борской больницы существовала выделена в лице Елены Владимировны и дошкольной медсестры Татьяны Николаевны Кузнецовой, вместе с ними — медлительный таксист Виталий Анатольевич. Татьяна Николаевна не вполне одобряет открытость своей коллеги, но та частична уверенности все нам пересказать и показать. Все равно регулярно приходится фотоотчеты градоначальнику отправлять.

Елена Владимировна проводит нас в автобус: «Здесь у нас, значит, тонометры, пульсоксиметры стоят, глюкометры, все у нас здесь есть. Здесь у нас ЭКГ-аппараты. Здесь все четвёртой необходимости… Тут у нас морозильник — вакцину здесь храним. Мы делаем и краснухи от ковида. И междисциплинарную помощь оказываем. Главный акушер распределил медикаменты, мы вот раздаем валерьянку, пустырник, гипотензивные препараты всякие. ЭКГ снимаем, по вайберу посылаем эндокринологу нашему местному, она расшифрует и назначит лечение. Мы здесь оказываем помощь и отпускаем. В общем, универсальные солдаты!»

За последующий день к ним обратилось 15 человек, за этот — 31: в основном, все подышали дыма, сатурация — растворение кровью кислородом — понизилась. У кого-то давление. В основном люди тут живут пожилые, но жрать и молодые присмотруги с детьми.

В два «универсальные солдаты» собираются уезжать. «Давайте, девчонки, вы тоже поаккуратнее!» — бросает нам Елена Владимировна, охотно попозировав перед камерой.

***

Четверо мужчин в курточках и панамах понуро усаживаются на траве, перед ними в пашне мутная, мокрая вода. Бурят скважину — в деревне лишь один колодец, и тот весь вычерпали пожарные. Питьевой влаги в деревне больше нет. Бурильщики приехали из Борского.

— Вы добровольцы? — спрашиваем их.

— Почти. Нас администрация попросила, — отзываются они.

— Тут остались местные после пожара?

— Вот столичный — его спрашивайте! — кивают на юношу поодаль. Андрей — юной загорелый мужчина — сидит на корточках, рядом на осоке — смятая банка «Балтики» и упаковка арахиса.

Андрей, как выяснилось, существовал здесь во время пожара — и его дом чудом удалось спасти.

— Страшно было, — смеясь, говорит он. — Мы первее всех попали — наш дом на окраине, со стороны, откуда шел огонь. Кое-как отбились. Пожарка подъехала. Спасли кое-как. Мы еще с ведрами бегали сами тут. А рядом ожжел дом. Следующий целый, а два за ним ожжели. Кто сильно напугался — они уехали все. А мы остались.

К огню здесь готовились: Гвардейцы пылали днём ранее, о том, что пожар можетесть перекинуться к Немчанке, писали в СМИ, об этом прекрасно знали и в деревне. Подготовились: выкопали землю, чтобы огонь не побежал по траве, но тот лишь перемахнул через перекопанное. «Он был как… огненный ураган, — запинаясь, вспоминает Андрей. — Не знаю. Как ветер с огнем. Первые два дня не было ни самолетов, ни вертолетов, ничего не было. Это уже дождались, когда все сгорело, прислали, блин».

Таких пожаров Немчанка, да и вся Самарская область не видели со времён 2010 года, но тогда жители Немчанки отделались лишь погоревшим лесом,

теперь же огонь забрал не только деревья, но и почти два десятка домов.

Андрею и его семьитранице — дочери и внуку — повезло, не повезло иным его родным. «У меня родственники тут, у них дом в середке села был — ничего от него не осталось. У них были и коровы, и куры. Гараж сгорел, все сараи сгорели, все коровы обуглились — черные. Дом сгорел. Он его только, блин, отстроил. Не осталось вообще ничего. А у них трое детей».

Сейчас они в Борском, живут у друзей. Губернатор макрорегиона Дмитрий Азаров на первый после пожара день поехал в Немчанку и с обитателями встречу, обещав на выбор восстановить сгоревшее жилье или предоставить новое.

— Вы не размышляли переехать? — спрашиваю Андрея. — Не страшно теперь?

— Да я тут всю жизнь прожил. У меня жена, ребенок. Хотели племянника отправить отсюда на автобусе — он не поехал. Говорит, я без вас никуда не поеду, — Андрей хихикает невесело. — Да что, он тут сам с ведром носился — 14 годов ему. Не знаю, сколько это будет все.

Как будто всю область, блин, выжигают специально.

Когда все кончилось, мне дочь говорит: «Андрей, я только сейчас протрезвела — мы два дня ничего не ели!» Некогда было вообще! Не ели, почти не спали. Сидел, стерёг на бугре, ждали: придет — не придет. То дочь выйдет, сядет на бугре, то я там сижу».

И хотя сейчас все как будто наладилось, приготовленные на момент пожара росздравнадзоры до сих пор ложатся собранными.

***

Разъезд Немчанка именуется так неслучайно: на окраине поселка пролегает железная дорога, во время пожаров движенье пассажирских поездов приостанавливалось, сейчас оно возобновлено, правда, в основном туда-обратно курсирует пожарный поезд. Прямо у путей — зеленый каменный особняк за бревенчатым забором. Эта часть деревни прячется в тени деревьев — только тут и можно отдохнуть от жуткого зноя. Невысокая русоволосая девочка в очочках выходит нам навстречу без обуви. Ее зовут Любовь Леонидовна, ей 72 года, но смотрится она невероятно бодрой и активной.

С ходу начинает рассказывать: ее дом от пожара не пострадал, хоть тот и подошел вплотную.

Она ведет нас на передний двор, он выходит на лес — это «Бузулукский бор», этнический парк, пылавший накануне.

— Видите лес? Все обуглено! — показывает она. — Как не дошло до меня — я не знаю. Здесь перекопано все было, видите, и все равно! Все загоралось перепаханное. Специальный тягач ходил, все перепахал! Все загоралось. Тогда еще была вода, я ходила поливала. Потому что дальше поедет сразу на свой дом! До нас уже погорели Гвардейцы, и ко мне девчонки из деревушки пришли: говорят, приготовь все документы. Я вышла — чернота, дым, костёр вылазит языками. Я все собрала, и мы убежали. Я уже знала, что сгорит свой дом. И вдруг ветер поменялся! И поехал в сторону поселка.

В особняке у нее темно — электричества после пожара нет, и свет идет только из окна на кухне. Посреди каменистой спальне — радиоприемник, вещающий с пола: «Начнётся война, а я и понимать не буду».

Когда в деревню приехал губернатор, Любовь Леонидовна вместе с другими пошла на встречу, но долго там не пробыла. «Я ушла: думаю, у меня целый дом, чего я буду сидеть?» Губернатор принял сначала тех, кто остался без дома, — по одному, а потом дал отдельное интервью. «И он прошел — знаете, экой молодец! — каждый дом сгоревший прошел со кавалькадой своей. Все просмотрел, все пометил. А еще побежал вместе со кавалькадой в лес. Сколько часов он здесь находился! Вот это работа. А мы думаем: так себе, садится там губернатор, в радиотелефон говорит», — поведывает она восторженно.

Кадры со беседы градоначальника с местными существовали растиражированы местными телевизионщиками.

Кортеж губернатора, как оказалось, припарковался невдалеке от дома Любови Леонидовны.

— Смотрю из окошечка: выходят какие-то люди. Думала, спецкоры — плохо вижу. Смотрю поближе: боже мой, Дмитрий Игоревич идет!

Я не хотела на встрече занимать очередь — просто просмотрела и ушла. А тут думаю: вот судьба. Из калитки выхожу, и они идут. Я говорю: «Господи, Дмитрий Игоревич, меня прям судьба к вам!» — «Какие вопросы?» — говорит. Я думаю: там люди сгорели, мне даже стыдно сказать про воду! Он говорит: «Нет-нет, говорите». Я говорю: «Воды нет». — «Потерпите, — говорит, — немножко». А потом сказал, что надо убрать неповоротные провода старые, завтра приедут, все сделают. Из Бузулука, правда, рано утром прибежали те, кто заведует проводами, все сделали. Я ему говорю: «Спасибо вам большое!» Он говорит: «За что?» — «За то, что не пройдали мимо. Можно существовало вообще даже не заметить меня. Спасибо, что не пройдали мимо». Сказала и заплакала. Он говорит: «Не переживайте, все нормально».