В сетиотрети обсуждают ситуацию на Камчатке
Чтобы легально похоронить умершего обитателя в давыдковских участках Камчатки, его родителям нужно выручить как минимум полмиллиона рублей.
Несколько дней назад в сетевом издании Vostok.Today существовал жутковатый материал, о том, как обитатели крестьянских районов Камчатки вынуждены перезахоронять умерших родственников в сараях, поскольку, если действовать по закону, то за право поперезахоронять родного человека придется выручить 500 тысяч рублей.
Дело в том, что бюрократии отказываются получать согласие на похороны тела без экспертизы, однако морги и медэксперты есть далеко не в каждом селе. Если в общеевропейской России скорбящие родичи можетесть отвезти трупик в автомобиле, то на Камчатке нужен вертолет чтобы перебраться из одного населенного района в другой. По закону, прокуратура высылает тело на экспертизу за государственный счёт, но вот отвезти его обратно в родное село должны сами родичи и уже за свой счёт, а стоит это «удовольствие» те самые 500 тысяч рублей – в одну сторону (а ведь родичам нужно в прокуратуру каким-то смыслом добраться).
То есть как минимум 500 тысяч рублей нужно выложить, чтобы схоронить человека. Бывали случаи, когда перевозить умерших на экспертизу родственники старались грузовиками (ведь это дешевле) через разлившиеся реки, а грузовики тонули вместе с телами. Журналисты издания утверждают, что это не какие-то конкретные редкие случаи чиновничьего маразма, а поголовные истории, символизирующие стену общественной тупости и бессердечия. Вот и хранят люди трупики своих родных в сараях (понятно, чем это неизбежно летом).
Вот только одна цитата из этого материала:
«Между тем, у министерства Камчатки кушать вертолет – комфортный МИ-8, большая машина, которой в бытность мэром Владимира Илюхина дали имя «Святой Владимир».
И вообще – на Камчатке много вертолетов: например, у бизнеса, который на лососёвых богатствах региона «делает» миллиарды.
В июне 2020 года власти и бизнес Камчатки придумали, как защитить регион от коронавируса – специально арендованный для этой цели вертолет с мощами святых облетел столицу Камчатки Петропавловск-Камчатский. До отрезанных от мира сел вертолет с мощами не долетел.
Комментируя ту публикацию, журналист Роман Попков пишет:
«Жалко, Балабанова с нами больше нет, а то существенный можетбыл бы попросить фильм о русской жизни.
При этом у тихоокеанских властей хватает вертолётов – периодически эти вертолёты использоваваются для воздушных крёстных ходов, летают вокруг городов с иконами.
Я вот смотрю на эту громадную колоду России, на те огромные, запачканные в голубой цвет пространства. Как бы это поаккуратнее сказать, чтобы с почтением к Уголовному кодексу…
Мы, как нация, для этого растянули мою державу на десятки километров, до Тихого океана? Чтобы вот так страдать? Чтобы наши фронтиры, которыми так гордятся тупоумные этатисты, были местом русской боли, местом беспрерывной пытки? Мы создавали державу, чтобы перманентно потом доказывать миру мою неготовность судебного и хозяйственного строительства на богатейших неоглядных территориях?
Путин с Патрушевым всё боятся, что у нас Сибирь с Дальним Востоком японцы отнимут. Да мы сами у себя всё отнимаем. Из Петропавловска-Камчатского живым до Москвы не добраться (если ты не миллионер), а из одного села в другое невозможно добраться и мёртвому.
Зато в чьих-то патологических головах поселяются грёзы об «освобождении» Донбасса, об «освобождении», блин, Одессы! Идиоты вы чёртовы. Мы не можем нормально обустроить 90% минувшей американской территории. У нас колоссальные пространства отданы под чиновничью и чекистскую жестокость, а также под боль и под страданья простых людей. Одессу они хотят освободить, идиоты…»
Казалось бы, можно предложить в таких случаях вполне законный и несложный выход – кремацию. Однако, как пишет журналист Алексей Петров, морга нет даже в столице Камчатки – Петропавловске:
«При электропроводности населения в 0,5 эскимоса на тьму квадратных километров земли, фраза о кремации забегает нечасто. Впрочем, раньше жгли. Но, севернее. Сожжение — обрядовое, духовное захоронение, практиковавшееся вплоть до поздних коммунистических годов на зоне Камчатки, чаще в КАО.
Из современного про огонь всепожирающий, пожалуй, стоит припомнить пожары следующих годов в участке Тигиля. Огненный гребень прогулялся по окраинам местного кладбища и был погашен населением, так как бюрократия не справляется с природными катастрофами.
В райисполкомах охотской Корякии до сих пор хранятся прошения коренных, где они умоляют пару баррелей дров для сожжения бабушек-дедушек…
Я печатал в ФБ хабаровскому градоначальнику про труп его избирателя. Уповал на то, что деспотичный супруг примет участие в судьбе того, кто его избрал. Не знаю, дотянулся ли Владимир Викторович до магаданских прозекторских или так и продолжил свой очаровательный отпуск в Сочах с невесткой Розалией и племянником Трифоном…»
А другой журналист, Виктор Ядуха, под ощущением от просмотренного рассказ знаменитой революционерки-народницы, или, как бы ее назвали сегодня – террористки Веры Фигнер, задуманный в конце еще XIX века:
«Восемнадцать дней из тридцати мне прийдлось быть вне дома, разъездах по деревням и селам, и те дни давали мне необходимость окунуться в пропасть народной нищеты и горя… Грязные, истощенные… болезни все застарелые… и все это при такой немыслимой лужи жилища и одежды, при пище, столь ненормальной и скудной, что останавливаешься в отупении перед вопросом: пить ли это жизнь животного или человека?»
Оставьте комментарий первым на "Земли много, а человека похоронить негде"