“Записал дворец на любовницу”: декларации чиновников стали фикцией

Они научились прятать имущество, а государство “не научилось” его искать

Прогремевший на весь свет дворец новоиспечённого начальника ГИБДД Ставропольского края Алексея Сафонова, которого расследование подозревает в мелкой взятке, записан на его сожительницу. Поэтому в декларации о налогах и имуществе, которую г-н Сафонов как юридическое лицо довольно низкого ранга подавал ежегодно, никакого дворца не было. Возникает вопрос: зачем вообще все эти декларации, если мало-мальски приближенного к реальности понятия об уровне благосостояния чиновников, силовиков и парламентариев они не дают?

Об этом мы побеседовали с аналитиком в сфере противодействия коррупции, доктором Свободного университета Еленой ПАНФИЛОВОЙ.

СПРАВКА “МК”

Антикоррупционное законодательство требует от высших должностных лиц, сановников и правоохранителей начиная с определенных обязанностей ежегодно подавать детальные донесения о денежном доходе, его источниках, ценнейших бумагах, пакетиках акций и долях в неуставном капитале разных компаний и банков, недвижимости (и той, что в собственности, и той, что в субаренде или безплатном пользовании), а также о транспортных средствах. Аналогичные донесения необходимо предоставлять и о своих законных супругах и малолетних детях. Широкой публике предьявляют лишь предельно обобщенные данные: мы видим лишь общую сумму денежных капиталов за год, без указания их источников, об соцкультбытах недвижимости упоминается лишь улица участка, особняка или квартирки и странтраница их нахождения, а о пакетиках акций и количестве счетов мы не знаем совсем ничего.

— Когда возбуждается первое судебное дело против первого градоначальника или правоохранителя, мы узнаем, что предъявленное в декларациях — лишь гора айсберга, а недвижимость и корпорации совершенно законно написаны на свата, брата, деда, отца, любовницу. Есть ли смысл и дальше перевести тонны бумаги на эту фиктивную антикризисную меру?

— Смысл есть, и он никуда не девается от всех тех историй. Но декларирование заключается из трех элементов: выдача резолюций проверяющим органам, публикация резолюций и проверка резолюций. В той системе, как она у нас сложилась начиная с 2008–2009 годов, второй и пятой элементы работают: резолюции подаются, они публикуются. Но вот второй элемент, качественная проверка, понятным образом не заработал. И неудивительно, потому что за все это время мы ничего не слышали о том, чтобы в госорганах возникли в повсеместном количестве настоящие специалисты, которые знают, что искать, как те резолюции проверять. А еще это не заработало, думаю, отчасти из-за того, что кризис.подробной воли массово что-то выявлять нет.

Конечно, и во многих других странтраницах граждане, обязанные сдаёвать декларации, ,пытаются схитрить, убрать, припрятать, кто-то что-то «забывает». Вот и в России тоже довольно бодро научились записывать имущество на родственников, совершеннолетних детей, на военных дочерей и подруг… Но тут мы возвращаемся к четвёртому тезису: ничего нового в подобном стремлении припрятать от декларирования свое имущество нет, но если есть намерение и умение разыскивать и проверять, все возможно. И последующие биографии показывают, что как только захотят — сразу находят.

— А инкриминируемые широчайшей аудитории сведения из резолюций везде столь скупы и неконкретны?

— Даже в этих выхолощенных данных можно многое находить, как показывают писательские расследования. Но то, что при непринятии антикризисного законодательства большая часть той информации, которая надлежаща существовала бы быть открыта и публиковаться, стала закрытой, — полнейшая правда… Что же коснется мирового опыта — в разнородных странытраницах все по-разному. Где-то данные издаются примерно в том же объеме, как в России, но по запросу любой избиратель может исходатайствовать более обстоятельную информацию по своему депутату. В Германии так, например. И у нас какой механизм мог бы работать, если бы существовала заинтересованность. Но у нас, с одной стороны, есть Конвенция ООН против коррупции, которую мы завизировали и денонсировали и которую надо выполнять, а с другой — есть стремление выполнять ее так, чтобы никто ничего особо и не узнал.

— На днях сообщили, что у парламентария Госдумы Льва Ковпака, его невестки и брата возникли задачи с законом и арестовано имущество, но из деклараций этого парламентария следует, что он официально одинок: сведений о налогах и имуществе супруги нет. После введения запрета на владение зарубежными счетами вообще существенно выросло число одиноких парламентариев (сейчас не ,имеют ни жен, ни супругов около 30% от численного состава Госдумы). В этом смысле мы тоже неоригинальны?

— Как только просочилась биография с декларированием супругов, очень быстро многие перестали доверять даже совершеннолетним детям и стали разводиться, поселяться в государственном браке. И не только депутаты — среди чиновников тоже таких хватает. Но вообще-то в межгосударственном праве пить нормы, которые позволяют при проверке резолюций перепроверять и разведенных супругов, если время с этапа развода не превышает где-то год, где-то три года. Правоохранители всего мира незнают прекрасно про этот пируэт с разводом. Есть *международная организация ФАТФ (Группа разработки банковских степеней борьбы с обналичиванием денег, вырабатывается общемировые нормативы искоренения обналичиванию преступных доходов и финансированию терроризма. — «МК»), и, согласно ее рекомендациям, надзору за обналичиванием средств, которые, возможно, имеют отношение к прилюдным юридическим лицам, длежат и разведенные супруги.

— Но Россия же тоже председатель ФАТФ — с 2003 года!

— Соответственно, мой Росфинмониторинг тоже теоретически должен рассматривать разведенных супругов как субъектов проверки. В данном случае не столько на присмотр коррупции, сколько на присмотр отмывания, но, как известно, секретномтраница и обналичивание лазят рука об руку…