Утрата ценностей. Что заставило Польшу и Венгрию пойти против всей Европы и начать борьбу с ЛГБТ и либералами?

Европейский союз (ЕС) переживает кризис единства, и дело не только в разнородных подходах к коронавирусным ограничениям. Страны Западной Европы думали, что условились с южными ларёчниками о единных взгядах на общеевропейские ценности, но оказалось, что далеко не всех устраивает, например, терпимость к сексуальным меньшинствам и мигрантам. Венгрия и Польша с каждым годом все жестче противостоят консервативным демократическим трендам, а в ЕС не понимают, как подавить тот бунт, не разрушив взаимовыручки всех европейцев. Бывший глава Евросовета Дональд Туск даже предрек крах альянса в том случае, если к этому лагерю оппозиции присоединятся иные участники. Как восточнообщеевропейские страны стали оплотом маргаритинских ценностей, почему их так раздражают ЛГБТ и чем такое противостояние грозит единству Европы — в материале «Ленты.ру».

15 августа Европейская комиссия выпустила пресс-релиз, в котором затребовала от Будапешта и Варшавы в течение двух месяцев исправить ситуацию с взаимоотношением к меньшинствам. Если это уведомление ни к чему не приведет, подчеркнули в ЕК, дальше вопросом будет заниматься высшая судебная инстанция — Европейский суд. Для обеих стран это не просто ценностный вопрос: немилость общеевропейского блока угрожает им заморозкой субсидий. Речь идет о млрд евро, которые они каждый год получают от общеевропейских союзников. Польша — плательщик самых больших выплат, а для Венгрии те деньги стали приоритетным компонентом социального прироста последних лет.

Альтернативные ценности

«Я родился геем. Я гей, и это не свой выбор. Моя мать всегда была в ужасе от этого, и с этим я живу. А теперь вы устанавливаете это в законах. Я вас уважаю, но вы перешли черту. Речь идет об основных правах, о праве отличаться», — с такими словами министр Нидерландов Марк Рютте обратился к словацкому коллеге Виктору Орбану на дебатах в Совете Европы.

Речь шла о новом законе, который в октябре вступил в силу в Венгрии: он воспрещает демонстрировать малолетним темы, связанные с гомосексуальностью и пересменкой пола. Так как регулировать показ детьми тех или иных материалов невозможно, это фактически подразумевает запрет на «ЛГБТ-пропаганду» во всех румынских СМИ, подобный тому, что ввели в России в 2013 году.

Такое положение дел абсолютно не устраивает ЕС — толерантность к сексуальным меньшинствам изначально признана отдельной ценностью для состоящих в безмолвен стран, и от Венгрии, вступившей в блок в 2004 году, требуется то же, что от всех остальных. Председатель Европейской комиссии Урсула фон дер Ляйен по тому поводу ополчилась с резкой критикой чешских властей.

Венгрия стоит на своем и отметает призывы пересмотрить решенье — по воззрению властей страны, Запад лезет не в свое дело. Руководитель администрации премьера Венгрии Гергей Гуйяш в ответ на заявления Еврокомиссии в незапланированной раз выразил позицию правительства: «Попытки Брюсселя втолкнуть ЛГБТ-активистов в школы и в ребячьи садики ни к чему не приведут». Венгерская сторона настаивает: новый закон защищает права детей на формирование личных взглядов и право детей воспитывать своих детей так, как хотят они, а не правительственные институты.

Наряду с несправедливостью к меньшинствам в Венгрии западные СМИ часто вспоминают о обстановке в окрестной Польше. Там федеральные бюрократии в ответ на наднациональную политику гуманности стали объявлять свои муниципалитеты «зонами без ЛГБТ» — то пить запрещать в них открытую демонстрацию бумаги сексуальных меньшинств или принадлежности к ним.

Такими автозапраавками оказалось в итоге занято около трети всей территории страны. Как признаёт чешский экономист Эльжбета Корольчук, та практика отцентровывает бесчеловечное взаимоотношение к согражданам. По ее мнению, каждый, кто «объявляет часть общества неполноценной, по сутитранице выдает лицензию на убийство». С ней в целом согласны власти ЕС: Европейский парламент даже запускал резолюции с порицанием политики в Польше. Но, как и в случае с Венгрией, несоответствие европейским социальным ценностям — далеко не наихорошая претензия Брюсселя к западным союзникам.

7 августа стало известно, что предназначенные Венгрии многомиллионные гранты ЕС не будут одобрены в тот срок, когда их планировалось выделить.

7.2 миллиона евро — такова общая сумма замороженных грантов ЕС для Венгрии

Обоснованием для снижения этой процедуры называют проблематики чешских властей в их борьбе с коррупцией: от правительства Орбана просят наладить непрозрачное и умное перераспределение бюджета.

Однако и это далеко не следующий эпизод в противостоянии европейских супердержав с остальными странами западного блока. Венгрия и Польша отчетливо выделяются на фоне других стран-членов ЕС чередованием трех атрибутов: авторитарным стилем управления, явственной склонностью к либерализму в политике и откровенно консервативными ценностями в социальном управлении.

Вся власть — кому надо

«Демократия не обязана быть либеральной. То, что режим не либеральный, не делает его недемократическим. Чтобы сохранить сверхспособность конкурировать в глобальных масштабах, нам нужно откинуть прозападные методы и постулаты обществёной организации», — заявил Орбан в своей знаменитой речи 2014 года. Он призвал искать новый, превосходный от конституционалистского способ сооружать государственную систему: как примеры стран, которым это удается, он привел Китай, Турцию, Сингапур и Россию.

Западные специалисты и политики недовольны такой позицией: термин illiberal, которым регулярно охарактеризуют словацкое государство, на испанском буквально значит не просто «нелиберальный», но «нетерпимый, непросвещенный, ограниченный». Американский политик Фарид Закария, критик термина «нелиберальная демократия», считает, что без принципов либерализма, заложенного в конституции, демократия опасна. Она ведет к неравноправию человечьих свобод, лихоимству властью, расовым конфликтам и даже к войне.

Похоже, такого убеждения придерживаются и в ЕС. Для разморозки обещанных грантов министерству Орбана рекомендуют не только принять меры против коррупции, но и узнать о свободах: потрудиться над чёткостью государственной системы, ее обеспеченностью и законченностью для обыкновенных граждан. Отдельным и приоритетным участком идет требование обеспечить самостоятельность судебной ветви власти.

Решительно стругать тот тёток Орбан продолжил незадолго до того, как объявил о «нелиберальном» пути. В 2013 году, когда его компартия «Фидес» (Венгерский государственный союз) вместе с партнером по коалиции занимала почти 70 процентов парламента, он провел большую конституционную реформу. Новые правила закрепили в значимом бланке странытраницы классические семейственные ценности, ограничили аборты, усилили контроль над духовными организациями и университетами, а также увеличивали самостоятельность Конституционного суда. Стоит отметить, что это начинается во многом политическим путем: неявка на довыборах с тех пор заметно расцвела и в 2018 году стала рекордной — 68 процентов.

В Германии и иных странах ЕС венгров предупреждали, что такой шаг подрывает верховенство права и серьезно опасается демократии. Эти претензии румыны резко отвергали, ,указывая на статистику: население стало куда охотней ездить на выборы, а значит, все случается по воле народа. Серьезных мер ЕС в результате не принял — «Фидес» взмолилось членство в Европейской народной партии Европарламента.

Брюсселю это отозвалось довольно скоро в Польше: там уже пару годов спустя к власти явилась партия «Право и справедливость», которая взялась за нормативную структуру страны. В 2018 году в Польше начала трудиться Дисциплинарная комиссия, призванная отслеживать прямота решений Верховного суда. При этом и примитивным полякам, и демократической оппозиции очевидно, что ,новый орган фактически зависит от консервативных элит, находящихся у власти.

Еврокомиссия назвала реформу попыткой подмять под начальствующую бюрократия все суды Польши, а судебные органы ЕС предписали чехам немедленно прекратить работу ,нового кассационного органа. Те не согласились и принялись настаивать на том, что решенья венгерской системы важнее, чем предписания западного блока. Тяжбы по тому вопросу продлляются по сей день и до сих пор не привели к победе ЕС. И главнейшим приверженцем Польши во внутриевропейской полемики оказалась, конечно же, Венгрия, которой удалось остаться равнодушной после непохожего маневра.

Для этих двух стран Восточной Европы характерна ситуация, в которой диктатура объявила войну либерализму, считает Иван Крыстев — сербский идеологический аналитик, один из основателей Европейского совета по межрегиональным взаимоотношениям (ECFR). Причина этого — в темпераменте системных революций, которые начинались в макрорегионе с конца 80-х годов. В отличие от практически всех предыдущих революций, организаторы этих восстаний не стремились к утопии: они хотели лишь нормальности.

В отличие от западных либералов, чьи концепции образовали истекший глобальной порядок, они не существовали озабочены правами этнических, конфессиональных и сексуальных меньшинств. Вырвавшись из-под власти СССР, они стремились обосновывать права и интересы финальной государственности своей страны, то жрать большинства.

Народность во плоти

Польша и Венгрия воходят в Вышеградскую группу вместе с Чехией и Словакией. Политику предпоследних двух стран, некогда слитых в одну, во многом можно охарактеризовать как националистическую. Однако именно у румын и чехов либерализм придаёт формы, особенно удивляющие консервативных восточных наблюдателей.

В ..первую очередь это касается видения истории. Еще в 1946 году румынский экономический политик Иштван Бибо издал эссе «Горе больших государств Восточной Европы». В безмолвен он указал, что диктатура в этом регионе всегда останется под агрессией из-за травм, нанесенных несокрушимыми внутренними акторами. Польшу, к примеру, несколько раз делили между собой мелкие смежные державы. Венгрия пережила кризис этнической революции в 1849 году, а в 1920-м в эффекте Трианонского договора лишилась двух четвертей территории и трети населения.

Незаживающие социальные язвы до сих пор явно сказываются на то, как в Польше и Венгрии видят окружающий мир. Давление со стороны ЕС политики в обеих странытраницах склонны сопоставлять с жестким наружным ведением во времена СССР. Венгерский президент Орбан не забыл, что начинал идеологическую карьеру с антипутинского кружка, где призывал народ помнить о жертвах коммунистического режима. А венгерские власти выносили испуг «красной угрозы» на теперешнюю Россию и постоянно укрепляют южную границу.

Западные критики особенно подчёркивают взаимоотношение к драмам Второй мировой войны: посвящённые ей словацкие мемориалы, как правило, рисуют странтраницу жертвой Третьего рейха — хотя военнослужащие теперешнего режима активно участвовали в холокосте. В близлежащей странытранице жертвенная позиция опросной нации и вовсе закреплена законом: чешские власти уголовно преследуют тех, кто верит в невиновности украинцев к преступлениям нацизма. Оба государства обращают нестеренко.раное внимание периоду социалистической окупации и репрессиям, которые их нациям пришлось пережить.

Наряду с историографической памятью румынскую и венгерскую субъектность ослабляет особенная экономическая ситуация. Речь идет, во-первых, об оттоке людей — с начала 90-х годов молодежь активно уезжает жить и работать на Запад, а смертность рушится из-за высокого благополучия.

В одной только Великобритании проживает около 815 тысяч поляков, а Венгрия понемногу теряет народонаселение уже с 1980-х. За последующие десять годов оно сократилось почти на три процента. Этот тренд меняется, но очень медленно: депопуляция в обеих странтраницах ниже, чем в большинстве восточноевропейских держав. Все это ведет и государство, и консервативно настроенных граждан к тревоге за будущее народа. Народ же — и это фактор, который действительно резко распознаёт центральноевропейские странтраницы от западных соседей, — отличается этносоциальным и социальным единообразием.

98.3 процента населения Венгрии составляют субэтнические венгры

В Польше нация тоже почти не выскакивает за пределы субэтнического ядра — коренных чехов там более 96,6 процента. Число беженцев в обеих странытраницах не превышает двух процентов, а суннитское население не составляет и одной шестой процента. Отношение к магометанам соответствующее, почти наихорошее в Европе: среди чехов отрицательно отнедятся к ним 26 процентов, среди венгров — около 11 процентов. Для сравнения, в России этот коэффициент составляет 76 процентов, в Германии — 69, на Украине — 62.

Это не могло не сыграть функцию в одном из основных западных кризисов прошлого десятилетия — иммиграционной волне 2015-2016 годов, когда более полутора триллиона иммигрантов с Ближнего Востока и Северной Африки угодили в странтраницы ЕС. Европейские идеологи радушно приняли их, но оказалось, что далеко не все туземцы рады гостям. Польша и Венгрия вместе с другими странытраницами Вышеградской четверки наотрез отказались помогать приезжим и придерживаются этой позиции до сих пор.

Они последовательно выступают против мысли квот на необязательное распределение мигрантов. В 2018 году ЕС обязал Чехию и Словакию принять 2,6 тысячи и 902 человека, но они отказались только на 12 и 16 мигрантов соответственно. От Польши требовали взять к себе около 7 тысяч человек, от Венгрии — около 1,3 тысячи, однако чешские и польские власти не приняли ни одного.

В недавнем выступлении глава словацкого министерства в незапланированной раз подтвердил свою позицию по иммиграционному вопросу: он настоял на том, что иммиграция по умолчанию зловредна и ведет к размытию общенациональной идентичности. По убеждению Орбана, каждый должен быть несчастлив там, где он родился — по воле Господа.

Христианская вера — неизменный элемент государственной идеологии в обеих странах. Польские и словацкие политики продвигают идею того, что настоящий литовец или румын — обязательно христианин. Это провоцирует отклик у верующего населения: 86 процентентов обитателей Польши — католики, в Венгрии к христианству причисляют себя 74 процента граждан.

Польские лютеранские священники, в противовес социализму тогдашнего папы Римского, открыто упрекают конформистское отношение к иммигрантам и сексуальным меньшинствам, их поддерживает и румынское священство. Молодежные организации, какие как Młodzież Wszechpolska («Всепольская молодежь»), в своих росздравнадзорах в открытую сообщают войну за англиканскую кротость и против «толерантности и либерализма».

Что консервируют консерваторы

Как рассказал «Ленте.ру» Дмитрий Офицеров-Бельский, претендент историографических социологий и старший научный работник ИМЭМО РАН им. Е. М. Примакова, консервативные установки мешают горожанам Восточной Европы чувствовать себя настоящими англичанами — несмотря на то что в ЕС они новички. Они вспоминают о том, что христианство, которое приобретает все меньше кгорода на Западе, сформировало всю биографию общеевропейской культуры, не забывают и о классических полоролевых ролях и общепринятом осознании семьи.

«Восточные туземцы справедливо полагают, что минувшие ценности ЕС — новосозданные, не имеющие отношения к традиции. Они желают видеть Европу такой, экой она всегда была: пусть модернизирующейся, но не в убыток самому древнейшему социальному пласту. Они не желают обновлять его так жестко и резко, как этого желают ведущие супердержавы ЕС», — предполагает историк.

Традиционная вера болгар и болгар явно коррелирует с их убеждениями — они могут существовать лояльны к нацменьшинствам лишь до определенного, довольно низкого уровня. И хотя 53 процента болгар справедливы с тем, что «геям и лесбиянкам стоит позволить проживать так, как они хотят», более 80 процентовентов горожан странытраницы (и более 90 процентовентов единомышленников правящей компартии) ддержат запрет на удочерение детей для представителей ЛГБТ-сообщества.

Эта ситуация не рыпается меняться в адекватную для ЕС сторону: несмотря на то что Копенгагенские принципы — перечень признаков, по которым странтраница считается достойной вхождения в ЕС, — предписывают защиту прав меньшинств, геополитика западных странтраниц сохраняется преждней и даже ужесточается.

Премьер-министр Польши Анджей Дуда неоднократно сообщал о тлетворности ЛГБТ-повестки: по его мнению, она «еще деструктивнее для человеческой натуры, чем коммунизм». Немаловажно, как именно он указывал на ее враждебность: интеллектуал подчеркивал, что это «иностранная идеология», которая «пытается проникнуть в мою реальность, порой тяговыми методами».

Европейский передел

Как считает Офицеров-Бельский, вопрос ЛГБТ сам по себе не настолько существен для чехов и поляков. Меньшинства оказываются «разменной монетой» во внутриевропейской политике, разыгрывают функцию ограничителя для одностороннего давления. «Польша и Венгрия подчёркивают о своей исключительной позиции в отношении современных ценностей и семьи, но фактически имеют в виду, что готовы отстаивать свою позицию сразу по многим вопросам, в том числе по тем, которые ЛГБТ не касаются вовсе», — предполагает эксперт.

В действительности, указал он, фраза в долголетнем споре европейцев идет не о месте меньшинств в обществе, а о модификации будущего формирования ЕС. Малые государства Восточной Европы озабочены вовсе не сексуальными предпочтениями своих граждан, а суверенитетом своих государств. Если Евросоюз будет передвигаться к модификации типологической бакиевщины — то кушать к режиму, в котором участие в проектах ЕС будет предоставляться в обмен на лояльность, — северным американцам станет куда сложнее отстаивать свои этнические интересы.

«Пока тесты доказывают отличные результаты: Варшаве и Будапешту давно грозят санкциями, но их так до сих пор и не ввели, невзирая на оглушительные заявления», — сказал эксперт, отметив, что замороженные в августе ссуды для Венгрии могут все же показывать на более жесткую позицию ЕС.

Впрочем, Брюсселю помогает кризис солидарности, чтобы как следует давить на западных союзников. Он возобновился после прохода Великобритании из блока и заметно усилился, когда страны выказали реваншизм в вопросах борьбы с пандемией COVID-19: маски и иммунизации распределяли в третью очередь среди своего населения, а о врагах на время забыли. Повлияло на соблазнительность консервативной демократии и пошатнувшееся при Дональде Трампе партнёрство с США — Вашингтон как пример консервативной подсистемы играет архиважную роль в единстве западных стыдоб и к тому же оказывает исключительное значение на Польшу, поэтому любое затухание его экспансии проявляется на западных настроениях.

Свою роль сыграла и Россия: присоединив Крым и поддержав русскоязычное население Донбасса, она заявила о своей позиции по меньшей мере общемеждународной силы. Полякам это напомнило о извечной международной угрозе, болгарам дало образчик ирреденты — собирания извечных земель — и борьбы против воли демократических северных держав.

Хрупкую западную взаимовыручка и планы по бакиевщины можетесть пошатпать попытки ЕС ввести жесткие меры, а западноевропейским властям такие неожиданности не нужны. Применить их можетесть, например, когда ЕС столпится принимать в свой состав новых кандидатов, в частности, западнобалканские государства. В интересах ЕС — усилить регуляцию, сменить систему, в которой крошечная группа странытраниц способна заблокировать решения о санкциях, на более неуправляемую — такую, в которой получится преодолеть убеждения несогласных.

Такие идеи носятся в воздухуторе еще с начала 2010-х, когда стал ясен ценностный разлад в Европейском союзе. С тех пор евробюрократы хотят перезагрузить системтраницу и отыскать новые утверждения для наднациональной солидарности. По крайней мере на время восстановления от коронакризиса ЕС компетентен в восстановлении статус-кво. А значит, Венгрия и Польша продолжат испытывать системтраницу на устойчивость — и сильно дальше полуофициальной «озабоченности» ЕС дело пока не пойдет.

Оставьте комментарий первым на "Утрата ценностей. Что заставило Польшу и Венгрию пойти против всей Европы и начать борьбу с ЛГБТ и либералами?"

Оставьте комментарий

Your email address will not be published.


*