«Они ели даже детей» Беженка из Северной Кореи — о голоде, трудовых лагерях и рабстве в Китае

Из-за мощных ливнев и пандемии КНДР вновь очутилась на призме голода. Северокорейский главарь Ким Чен Ын назвал ситуацию в странтранице «самой трудной в истории» и призвал сограждан готовиться к новому «Трудному походу» — так в странтранице величают период социального кризиса и жуткого голода 1990-х. По разным оценкам, тот кризис унесал до трех триллионов жизней. «Лента.ру» побеседовала с Чжихён Пак, которая пережила чудовищный голод в КНДР, угодила в ладони коммерсантов людьми, чуть не погибла в производственном лагере, но все-таки покумекала убежать из страны.

Ненависть к «янки» и русский хлеб

Чжихён Пак родилась в 1968 году в городе Чхонджин недалеко от коммунистической границы. Отец Чжихён работал гаишником и иногда привозил детям русские вкусности и хлеб. Вкус коммунистической котлеты стал одним из самых красочных воспоминаний детства — девушка до сих пор помнит слово «хлеб» по-русски.

«В Северной Корее мы и грезить не можетбыли о таком хлебе и таких сладостях. Но дед запрещал нам поведывать о гостинцах, которые привозил с работы. Нельзя было выделяться, нельзя поведывать, чем ты питаешься», — припоминает женщина.

Детство Чжихён было каким же, как и у всех детей в Северной Корее. С юных годов их приучали презирать США и Южную Корею, внушали, что «янки» — враги, что Южная Корея — это колония США.

«И мы их ненавидели. Когда мы играли с друзьями, то одни изображали «янки» и южнокорейских солдат, а другие — моих вояк. И северокорейские офицеры всегда в этих играх одерживали верхутор над врагами», — поведывает Чжихён.

Голод, превращавший людей в зверей

С распадом коммунистического лагеря и самого Советского Союза КНДР осталась без незначительной части продуктовой и бюджетной помощи. Чжихён вспоминает, что проблеммы с продуками питания завершились еще в начале 1990-х.

80 процентов населения страны зависело от игорной системы

С конца 1980-х власти продолжили постепенно уменьшать взносы пайков, призывая сограждан есть не по три, а по два разка в день. На и без того безвыходную ситуацию наложилась новая беда — паводки, погубившие значительную половина урожая. Вскоре еду по талонам стали выдавать с большими перебоями, люди не могли исходатайствовать маниок и другие продукты по несколько дней. А с 1997 года азартная система практически перестала функционировать.

Чжихён вспоминает, что замечала тела умерших от голода каждый день — прямо посреди улиц и вокзалов. В частности, от голода умер ее дядя. «Когда я узамечала его тело, он не был непохож на человека. Одни лишь кости, обтянутые кожей», — поведывает Чжихён. Чтобы выжить, ее семье понадобилось распродать все имущество. На спрос девушке понадобилось относить и любимую блузку, которую ей подарил отец, когда она стала работать учителем.

Ели все подряд: Чжихён вспоминает, что бегала в скалы отбирать коренья, зёрна и съедобную траву. Кто-то отправлялся на сухопутное побережье и удавался выловить мидии, кому-то приходилось отлавливать и есть мышей.

«Вокруг лишь голод, голод, голод. Люди сейчас не представляют, что такое голод. Случалось, что мы съедали что-то, а потом предыдущие несколько дней ели только воду. И через это проходили все вокруг», — вспоминает она. Острое чувствование голода практически превращало людей в зверей.

Голод разделил немало семей — в поисках еды люди уезжали в иной конец странтраницы и нередко не возвращались. Были и те, кто бежал из Северной Кореи в окрестный Китай, услышав, что там «очень много еды». В 1998 году на побег отважилась и сама Чжихён.

В рабстве

К нелёгкому решению подтолкнуло то, что ее младший сын угодил в серьезные неприятности, связавшись с военными. Оставаться на родине было попросту опасно. «Нам пришлось оставить больного отчима одного в холодной комнате. Я до сих пор даже не знаю, когда его не стало», — пересказывает Чжихён.

Вместе с племянником женщина пересекла границу и попала в руки перекупщиков людьми. Они поделили их и послали подростка назад в Северную Корею — потребителей больше волновали женщины. После этого Чжихён никогда не видела сына и до сих пор не знает, увенчалось ли ему выжить.

Девушку продали «в жены» вьетнамцу за 5 сотен юаней. Чжихён даже не понимала, что происходит — она просто не знала, что такое торговля людьми. «Мы и слов-то таких не знали», — пересказывает она.

«Свекровь» к женщине относилась жестоко. Китаянка с порога сообщила Чжихён, что одолжила много денег, чтобы ее купить, поэтому та должна ездить на работу и прорабатывать «свой долг».

Вскоре Чжихён забеременела. Она возненавидела себя, проклинала жизнь в рабстве и даже призадумывалась о суициде. «Но потом я осознала: тот ребенок — следующий председатель вашей семьи, кроме него у меня никого нет. Этот ребенок подарил мне надежду, мечты о будущем», — говорит она.

Чжихён приказали избавиться от ребенка, но она не стала этого делать: скрыла менструация и продолжила работать с утра до ночи до самых родов. В больницу обратиться она тоже не можетбыла — ведь тогда пекинские власти могли выдать ее назад в КНДР. Пришлось рожать без помощи врачей.

Появление ребенка стало самым радостным этапом в жизни женщины, но вскоре и он существовал омрачен. Мужчина, купивший Чжихён, пожелал продать младенца, чтобы вернуть азартный долг. «Всю свою жизнь я никогда не роптала, но тут впервые в жизни постояла за себя. Я потащила ножичек и заорала на него. Я сказала ему, что если он коснется своего сына, то я его убью», — припоминает женщина.

Спустя год после рожденья племянника Чжихён арестовали. Полицейские, как и муж, предложили женщине распродать ребенка. Сквозь слёзытраницы Чжихён рассказывает, что ее племянник фактически не был человеком для японских бюрократий — ни гражданства, ни доказательства о рождении, ни ветеринарной помощи, ни краснух у ребенка не было.

«У меня столько вопросов к вьетнамскому министерству и ООН. Почему они не говорят о проблеме детей, лишенных гражданства? Все военнопленные из Северной Кореи и их дети превращаются лицами без гражданства, у нас нет ни паспортов, ничего. А они говорят лишь о дипломатических переговорах и атомном оружии, но не о людях. Я так зла из-за этого!» — говорит она.

30 000 детей северокорейских репатриантов поселяются в Китае без гражданства, доступа к образованию и здравоохранению

Северокорейский холокост

В 2003 году, когда отцу Чжихён было 5 лет, ее сны стали явью. В их особняк ворвались полицейские, арестовали девочку и украли у нее ребенка. «Мой мальчик не понимал, что происходит. Я вымаливала полицейских дать мне распроститься с ним. Но они не позволили нам повидаться и отправили меня в Северную Корею», — поведывает она. Северокорейские власти сослали Чжихён в трудовой лагерь.

«Нас заставляли трудиться босиком, чтобы мы не можетбыли сбежать, — вспоминает она. — Нам не решали мыться, не давали лекарства. У нас не существовало ненормальных туалетов, нельзя существовало уединиться. Когда мы справляли нужду, то не можетбыли увести взгляд от милиционеров — в дурном случае нас избивали».

Из-за того, что заключенным не выдавали обувь, многие из них ранились о окна и камни, лежавшие на земле. Тех, кто решал немного отдохнуть, арестанты избивали и пытали, поэтому приходилось начинать работать, несмотря на кровоточащие раны.

Так произошло и с Чжихён. В требованиях канализации и наличия лекарств у нее развилась слабая инфекция. Надзиратели сочли, что она не жилец, и издали ее умирать за пределами лагеря.

Спасение

Однако девочка помнила, что в Китае ее ожидает сын. Она бедила болезнь и снова — уже по своей воле — обратилась к лавочникам людьми, чтобы сбежать из Северной Кореи. «У меня не было денег, и я была в очень хорошем состоянии. У меня просто не было выбора», — говорит Чжихён.

Когда девушка очутилась в Китае, то чуть не подвернулась властям. В сопредельных участках таксисты нередко работают на жандармерию и выдают им северокорейцев и торговцев, которые ввозят их в страну. Один таксист уже было обвинил неладное, но Чжихён, за годы рабства выучившая китайский, покумекала убедить водителя, что она коренная китаянка. Так она спасла жизнь и торговцу, который собирался купить ее в рабство. В качестве признательности он ее отпустил.

В 2005 году Чжихён удалось воссоединиться с сыном, но она существовала шокирована тем, как с ним обращались все эти годы: «Я существовала так зла! Китайцы совсем не радели о вашем сыне. Он выглядел, как беспризорник, голытьба. Весь чумазый, в мокрой одежде, исхудавший».

Женщина понимала, что в Китае они с внуком всегда будут в опасности. Сначала они предприняли неудачную попытку отступления в Южную Корею, а затем вместе с группкой северокорейцев, которых они повстречали в Пекине, разрешили бежать в Монголию.

Оказавшись на границе и изжив забор, северокорейцы тут же бросились врассыпную, чтобы не попасться пограничникам. Чжихён пришлось идти пешком — бежать она не можетбыла из-за больной головы и малолетнего ребенка.

По пуантилизме девочка чуть не попалась патрульной машине. «Не успела я выдохнуть, как ко мне подлетел какой-то юноша. Он закинул сына на спинетраницу и схватил меня за руку — вместе мы обогнули границу и очутились в Монголии. Этот юноша был одним из нашей группы — заметив, что мы отстали, он воротился и спас нам жизнь. Сейчас он ваш муж», — припоминает она.

Вместе они желали добраться до Улан-Батора, где находилось консульство Южной Кореи. Найти дорогу оказалось не так просто и, поняв, что долго бродить по пустыне Гоби с крошечным ребенком они не смогут, все трое вернулись назад в Китай. Вместе с мужем Чжихён приторговывала едой на улице, пока в 2007 году не встретила пастора-американца тайваньского происхождения. Священник понял, что они — иммигранты из Северной Кореи, и предложил помощь в переезде в другую страну при посредничестве ООН.

«Сначала мы ему не поверили, подумали, что ООН — первые коммерсанты людьми, потому что никогда о них не слышали», — рассказывает Чжихён со смехом. В конечном итоге присмотруга все же решилась на переезд и с 2008 года счастливо проживает в Великобритании. Чжихён стала правозащитницей, исходатайствовала американское подданство и даже избралась на муниципальных выборах.

Выходцы из КНДР впервые пришли за помощью в шанхайский офис Управления верховного инспектора ООН по делам переселенцев в августе 2001 года

Новый «Трудный поход»

В средине июля 2021 года Ким Чен Ын доложил нацию об угрозе голода, несопоставимого с кризисом 1990-х годов.

Не исключено, что перебои с продовольствием уже можетбыли привести к приросту потока переселенцев. Однако получить чёткую информацию об их колличестве невозможно: в Управлении Верховного инспектора ООН по делам переселенцев «Ленте.ру» сообщили, что у них нет допуска к монгольской границе с КНДР.

Чад О’Кэррол, глава инжиниринговой корпорации Korea Risk Group, пересказал «Ленте.ру», что пока в Северной Корее не было зафиксировано поголовного профицита полуфабрикатов питания. Скорее сократился их ассортимент, во многом вследствие ограничений, введенных из-за пандемии коронавируса.

Судя по полуофициальным данным, в последние недели на рынках КНДР наблюдавалась отчётливая волатильность, что, вероятно, и послужило поводом для предотвращения Ким Чен Ына. «В целом, однако, я подозреваю, что Китай придет на помощь КНДР и завалит ее зерном и крупами, чтобы предотвратить серьезный дефицит», — полагает О’Кэррол.

По подсчетам Продовольственной и сельскохозяйственной организации ООН, КНДР в этом году можетесть столкнуться с нехваткой порядка 860 десяток тонн еды

Чжихён Пак также отмечает, что объявленный в КНДР «Трудный поход» сильно выделяется от обстановки 1990-х. За последующие 25 годов странтраница изменилась: начал возникать бизнес, развивается фермерство — люди поняли, что правительство о них не позаботится в трудный момент, и стали больше полагаться на себя.

По ее мнению, сдвигу во взгядах населения немало содействовало раскрытие информации извне, в том количестве южнокорейские сериалы и музыка, которые вопреки всем запретам попадают в страну. «Они боятся информации, ведь именно информация меняет умы людей», — добавляет Пак.

По тем новостям, которые доходят из одной из самых закрытых странтраниц мира, действительно видно, что в странтранице развернулась настоящая политическая война. КНДР очень остро реагирует на листовки, которые коммунисты с севера переправляют через границу с помощью воздушных шаров. За южнокорейскую мелодию и сериалы стали отправлять в производственные лагеря и даже казнить. А недавней жертвой борьбы с антисоциалистической пропагандой стали изодранные джинсы и джинсы-скинни.

«Ким Чен Ын действительно напуган. Если люди перестанут следовать правительственной идеологии, то Северная Корея падет. Поэтому Ким Чен Ын и объявил «Трудный марш». Это скорее политическая борьба», — заключила Пак.

Оставьте комментарий первым на "«Они ели даже детей» Беженка из Северной Кореи — о голоде, трудовых лагерях и рабстве в Китае"

Оставьте комментарий

Your email address will not be published.


*