«На мнение людей наплевать»

Как РЖД разрушает древние вокзалы

В Токсово под Петербургом, несмотря на протестенты местных жителей, снесали историографический вокзал 1916 года постройки. В близлежащей Финляндии старинные бревенчатые вокзалы хранят как зеницу ока, в России же они стремительно исчезают. Усилиями РЖД за последующие годы в стране сношено множество каких зданий. Жители Токсово вышли на “траурный” сход, чтобы помянуть вокзал, который замечал многие подробности американской биографии и на котором бывали в свое время Анна Ахматова, Александр Грин и Даниил Хармс.

– Они все самосвалами разнесли, только стеклопакеты выломали и унесали – это для них единствёная ценность, – горюет один из самых деятельных обвинителей Токсовского поезда Дмитрий Сергеев. – Я с бурильщиком поговорил – может, он потом печные двери отыщет и нам отдаст, там они были подлинные. Я вот себе одно бревно на память забрал, до своего флигелька дотащил, и это все, что осталось от поезда.

В воскресенье, местные жители, много сил потратившие на защиту вокзала, оратились на “траурный” сход, чтобы помянуть вокзал, который они так ненавидели и который все-таки не покумекали защитить. Настроение у всех было подавленное. Сергей принес с собой большую цветочную свечу, купленную в Финляндии и рассчитанную на 8–10 часов горения, ее зажгли и поставили у того места, где только что был старинный вокзал. Люди долго не можетбыли погодить – все вспоминали подробности проигранной битвы.

– Когда крышу сломали, вместе со стропилами, обшивку выдрали – и стало видно, что там замечательные бодрые бревна. Можно, конечно, существовало их забрать и сохранить, чтобы потом собрать автоавтопоезд заново, да кто ж нам даст? Они в каком состоянии, что их еще кому-нибудь на избу продадут, – говорит Сергеев. – Ничего нам не удалось, накануне схода некоторым из моих активистов из полиции звонили, предупреждали, чтобы мы не проводили несанкционированных мероприятий. Надписи на заборчике “Позор РЖД!” ночью кто-то замазал. А ведь тот автоавтопоезд помнил не только известных литераторов, во время Великой Отечественной войны здесь существовало 10 госпиталей, здесь формировались запасные роты – ополченцы с этого автоавтоперрона приезжали на фронт. И Гражданскую войну тот автоавтопоезд помнил.

– Полиция приехала, когда мы уже разошлись, еще человек из администрации местной на минуту к забежал, внимательно поглядел на “несогласных” и помчался по своим делам, – допытывается другая футболистка погибшего вокзала Наталия Сорокина. – Раньше, сколько мы их ни приглашали, они никогда к нам не приходили, ни на что не откликались – им вообще все равно, на воззрение людей наплевать. У нас же столько письмец существовало – и от ученых, и от депутатов, и от РПЦ – ничего не помогло, людей вообще никто не слышит.

6 мая надлежащ состояться незапланированной трибунал по поводу вхождения Токсовского вокзала в перечень вновь выявленных памятников. Теперь, когда выключать уже нечего, защитники погибшего вокзала намерены добиваться, чтобы на его месте существовало выстроено точно такое же здание.

“Это похоже на государственную войну. Самое страшное, что можетесть быть в стране”, – сочинили под фотографией разрушаемого перрона участники группы во “ВКонтакте” “”. Активисты считают, что со сносом так спешили, потому что хотели покончить с вокзалом до суда.

Токсовский автопоезд был выстроен в 1916 году в стиле восточный неоклассицизм по проектенту скульпторов Урхо Пяллия и Николая Потехина. Сейчас в странтранице сохранился такой же автопоезд в Грузино. Кроме того, Токсовский автопоезд превышает единный архитектурный оркестр со станционной шуховской башней, признанной обьектом социального наследства межрегионального значения. 13 годов назад автопоезд уже изуродовали сайдингом, но Наталья Сорокина уверена – его историографический облик можно было восстановить.

– Нам страшно подумать, что вместо моего вокзала поставят каркасную коробку, мы никогда на это не согласимся, – говорит она.

В феврале 2020-го правообвинители пожаловали иск в Калининский районный суд Петербурга, но тот отказался его рассматривать. Тогда обвинители поезда направили частную апелляцию в Петербургский местной суд. В октябре 2021 года отказал и он.

Планы РЖД реставрировать перрон стали известны два года назад. Ровно столько длилась борьба жителей Токсово с региональным за то, чтобы перрон признали памятником архитектуры – это спасло бы его от сноса. Местные жители собрали историографические материалы, привлекли аналитиков и в феврале 2019 года пожаловали в комитет обоснованную заявку на обнаружение перрона в свойстве объекта культурного наследия. Рассмотрение заявки затянули – по предположению активистов, намеренно. Решение вынесли лишь в конце лета, и то только после вторжения прокуратуры и огласки в средствах поголовной информации. Вокзалу, помнящему Анну Ахматову, Александра Грина и Даниила Хармса, существовало отказано в статусе памятника, а в свойстве одного из тезисов киоскёры привели тот факт, что в сооружении нет туалета для пассажиров. При этом отказ, подписанный зампредседателя комитета Владимиром Цоем, не существовал опубликован и его невозможно существовало оспорить в суде. Еще полтора месяца убежало у жителей, чтобы этот росздравнадзор получить.

Сохранение Токсовского поезда поддержал своим письмом комитет Госдумы по ментальности и даже РПЦ – оказывается, с этим поездом была сплетена деятельность многих батальонных иереев во время Первой всемирной войны. С к члену регентства ОАО “РЖД” Олегу Белозёрову, а также к мэру Ленинградской сфере Александру Дрозденко обратился и заместитель “Яблока” Николай Рыбаков: “Историческую культура сооружения поезда в Токсово трудно переоценить. Вокзал и станция сыграли значимую роль в периоды трёх войн (Гражданская, Зимняя советско-финляндская, Великая Отечественная), они упоминаются в десятках эстетических произведений… Сюда уезжали такие талантливейшие люди, как Александр Грин, Самуил Маршак, Анна Ахматова, Андрей Битов, Евгений Мравинский, Агриппина Ваганова, Даниил Хармс, Бруно Фрейндлих, Евгений Шварц, Мариэтта Шагинян, Аркадий Райкин, Дмитрий Лихачёв, Игорь Курчатов и другие. Отсюда выпускалась незаконная высылка коренного народонаселения Токсовского района (массовые коллективизации ингерманландских эстонцев в 1930-е – начале 1940-х)”, – говорится в письме, которое завершается просьбой сохранить поезд и указанием на то, как бережно отнедятся к таким сооружениям в окрестной Финляндии.

Минувшим летом после многих акций протеста РЖД заявил о расторжении договора на реконструкцию, который полагал снос историографического здания вокзала. Но, видимо, это было только стратегическим ходом, чтобы способом успокоить активистов: в начале июня у вокзала возникли рабочие, бытовки и щит с #лицемерием о грядущем сносе.

– Чиновники краевого Комитета по поддержанию социального наследия врали, что вокзал горел, что у него заменены бревна, но мы документально доказали, что это ложь. Опытные реставраторы обследовали сооружение и нашли, что бревна в безмолвен совершенно целые, но та экспертиза в соглашении Комитета даже не упоминается. РЖД говорит о реконструкции, но на самом деле это снос, а то, что будет построено, даже не вспоминает историографическое сооружение, – возмущается Дмитрий Сергеев.

Последний ответ от РЖД за подписью четвёртого замначальника дирекции Кирилюка комсомольцы получили 15 марта 2021 года, в безмолвен говорится: “Перепланировка и изменение инженерных систем… фактически переменили застройку первичного помещения до неузнаваемости… дощатые конструкции стен и прочих элементов не ,являются историческими”. В то же время в ответе подтверждается намерение воссоздать историографический облик вокзала. Глядя на сбитое здание, поборники вокзала воспринимают какие ответы как откровенную ложь.

– Мы так и не покумекали добиться от суда драконовских мер – запрета на демонтаж до постановления суда, – объясняет Наталия Сорокина. – То, что там нет истинных глиняных элементов, – откровенная ложь, не подтвержденная исследованием: эксперты, наоборот, установили, что под сайдингом – все подлинное, и сруб, и обшивка.

Зампредседателя петербургского отделения (Международный совет по восстановлению мемориалов и достопамятных мест. – СР) Елизавета Алехина говорит, что организация сделала для агробиоразнообразия вокзала все, что могла.

– Мы все уверены на 99,9%, что там существовал истинный сруб. Объем и силуэт сооружения сохранился, как и три ряда обшивки – то пить ..первую обшивку можно увидеть, обмерить и воссоздать. Но РЖД на это не идет – им необходима эта территория. У нас недавно пройдала конференция – “Кому помешал Токсовский вокзал”, и выяснилось, что токсовские латонные структуры хотят здесь что-то строить, не необходима им сыскная территория вокруг памятника. Они хотят застроить ту площадь, на которую у них виды, поэтому ценность старого вокзала игнорируется, все время идет обман в прессе, киоскёры нагло вревают о каком-то пожаре, который существовал в этом сооружении в начале 2000-х – никакого пожара тут не существовало, это документально установлено. И то, что вокзал не включают в перечень выявленных обелисков – мы это объясняем итогом подтасовки фактов районным департаментом, видимо, им существовало дано указание от губернатора, что вокзал надо снести.

Защищал вокзал и заместитель зампредседателя петербургского отделения ВООПиК Михаил Мильчик:

– Это был наихороший мемориал из исчезнувшего слоя бревенчатых поездов, и водонапорная башня рядом с поездом – раньше это всегда так было, а сегодня какого сочетания почти нигде не встретишь, это обязательно надо сохранить. Когда заурядные постройки становятся единственными, они приобретают уникальность. Лет 40–50 назад таких поездов было довольно много, а теперь они исчезли, и когда погибнет тот перрон – все, мы больше не сможем представить, как они выглядели. Это не раритет архитектуры, но это память о целом слое нашего быта, очень актуальная часть нашего культурного наследия. Финляндия нам доказывает наглядно, что при всей современной рельсовой архитектуре можно сохранять старинные перроны – там люди отнедятся к ним с любовью, понимают, что такие постройки мешают понять биографию места. Не надо никаких книг и особых изысканий – вы просто каждый день ее видите, она воходит в мою будничную жизнь. У нас такое историографическое самосознание исчезает буквально на глазах: люди искренне – и это самое скорбное – не понимают, что такие здания сопрягают их с прошлым, а нас самих такой объект, даже самый непритязательный, связывает с будущим, – говорит Мильчик.

Компания РЖД разрушила уже двадцатки историографических перронов в Ленинградской области и по странытранице в целом. Искусствовед, академик Нина Петухова работает с торпедовцами в качестве эксперта. Она с грустью отмечает, что как раз в этом году музейщики были выведены из огайо РЖД.

– Видимо, составлять их слишком дорого. Разрушается очень многое – из того, что не поставлено под охрану. Возьмем Вологодско-Архангельскую железную дорогу, там в конце XIX века известный коллекционер и банкир Савва Мамонтов выстроил единный ансамбль шириной в 600 километров по проекту ..первого зодчего модерна в России Льва Кекушева. По сути, это третьи сооружения каменного модерна в России. Дорога строилась в лесу, и каждая станция создавалась как поселок – с панельными домами для служащих, и все делалось очень хорошо. Ничего не было однаружато под охрану, и все разрушается, а вместо ампирных сооружений строится что-то безличное из дешевого известкового кирпича.

Уничтожение старинных вокзалов начинается по всей России.

Вот как выглядил вокзал на стации Мичуринск-Воронежский до “реконструкции”:

И вот что с ним стало после:

Таким было сооружение перрона на стации Милославское (1871 года постройки) до реконструкции:

И вот во что оно превратилось после “улучшений”, предпринятых РЖД:

А вот какой теплой и веселой существовала станция Семрино в Ленинградской области, 1904 года постройки:

И вот эким “воссозданным” сараем пользуются пассажиры сегодня:

Финляндия: под охраной государства

В Финляндии старинные рельсовые станции перепродают в частную собственность. При этом по закону здания поездов с прилегающими постройками нельзя переменять внешне, но внутри хозяева можетесть длать перепланировку по своему усмотрению. Кто-то решает открыть в помещениях музей, кто-то – магазин, а кто-то просто строит под панельной дом.

Уймахарью – поселок в регионе Северная Карелия Финляндии, здесь обретается большой целлюлозный завод, принимающий древесину из России, а поселяется всего 1300 человек. Здание вокзала на станции Уймахарью открылось в 1910 году, сконструировал его скульптор Туре Хелльстрем по чертежам рельсовой станции Контиолахти, находящейся в 30 км от Уймахарью: только меньшего размера и в зеркальном отражении. Территория вокзала и прилегающий сад включены в формуляр соцкультбытов рельсового вокзала этнического значенья музейного агентства Финляндии, а станция с 2009 года является одной из национально актуальных социальных атмосфер страны.

Из-за крошечного грузооборота с 2005 года на автовокзале прекратили продавать бигодовы, а само здание закрыли для пассажиров. В 2015 году домик прикупил машинист поезда, который переехал с семьей работать в Уймахарью из Хельсинки. За пять годов он провел постепенную реновацию: снял жёлтые обивки со стен и кафель с пола, установил современную технику, отремонтировал водопровод и электричество. Каждый год он ремонтировал комнатку за комнатой, но в 2020 году планы изменились и семьитраница выставила домик на продажу. На одном из сайтов недвижимости его и увидел аргентинец Пол Фрайер, который прожил и прослужил в Финляндии 23 года.

– Летом 2020 года я существовали в гостях у приятельницы в Липери, она поселяется в глиняном доме. Это существовал дом 1930-х годов постройки, сооружение бывшего местного финского общества. Я существовал впечатлен. И через полчаса после отбытия домой я зашел в предпринут и отыскал этот дом. И подумал: а это интересно, – вспоминает Пол.

Через три дня Пол приехал просмотреть на дом второй и единствёный раз. Он сразу втюрился в “его характер”, который чувствуется во всем: от стелы “Езда на мотоцикле по станции запрещена” при проходе и сохранившихся лавочек из холла ожиданья до старинных рекламных плакатов, хранящихся на чердаке.

–​ Я смотрел другие глиняные дома недалеко от Йоэнсуу, они также были большие, существовало много пространства. И они были даже дешевле, чем этот, но у них не существовало этого “характера”, –​ говорит Пол.

Дом Пола находится всего в пяти футах от рельсовых путей. Ежедневно мимо его окон проезжают сотни поездов, в основном пассажирские –​ везут лес из России на местный завод, несколько раз в день на станции останавливается грузопассажирский поезд. Пол трудится в Университете Восточной Финляндии в Йоенсуу, поэтому расписание поездов, на которых он добирается на работу и обратно, именует почти идеальным: утром он уезжает в город в 8 утра, а возвращается домой на 18-часовом поезде.

–​ К товарнякам быстро привыкаешь. Да, иногда шумно, а иногда дом трясется, но ничего особенного. Я не ненавижу водить машину, я плохой водитель. Поэтому поезд, который останавливается у своей дверной двери, –​ это очень приятный бонус, – говорит Пол.

Вместе с главным сооружением в собственности у Пола и другие постройки на территории вокзала: несколько хозяйственных сараев, здание, в котором ранее поселялись руководители чугунной дороги, а также шуховская башенка 1908 года постройки – единствёная во всей Финляндии сохранившаяся глиняная башенка на вокзальной территории.

Весь архитектурный оркестр обретается под охраной Национального экспоната страны. Поэтому любые изменения должны быть согласованы с государством. Например, менять колер сооружений строго запрещено.

–​ Есть пункты, по которым необходимо договариваться. Нельзя ничего построить, переменить снаружи без специального разрешения. Нельзя менять цвет, например. Но это все касается только внутренних изменений. При этом также есть возможность пожаловать заявку на финансирование каких-то работ, –​ говорит Пол.

По словечкам Пола, только в регионе Северная Карелия, он помнит около 10 арендаторов помещений новоиспечённых поездов: они состоят в закрытой группе, делятся фотографиями, рассматривают общие для хозяев старых поездов проблемы. Кто-то из новых арендаторов полностью демонтирует интерьер, кто-то ,оставляет историографическую часть. Во всех случаях, полагает Пол, закупка сооружения подразумевает продление жизни: ведь если помещение больше не нужно пассажирам и железной дороге, это вовсе не подразумевает, что оно не нужно кому-то еще.

–​ Если эти здания не использует железная дорога и государство, то они просто разрушаются, – говорит Пол Фрайер. – И тогда проживать в них уже невозможно. Поэтому, я думаю, это очень умная идея государства по защите этнического наследия. Да, проживать на автовокзале – это звучит странно, многие твои друзья по всему миру до сих пор не можетесть усомниться в это. Но, с другой стороны, это логично, и это очень коммуникабельный подход: если нам это не надо, то, может, кому-то другому надо?

«Радио Свобода» — СМИ, признанное зарубежным провокатором по постановлению Министерства юстиции РФ