«Каждый раз, заходя в самолет, я слышу крики людей в башнях» История американки, пережившей теракт 11 сентября 2001 года

Ровно 20 годов назад две башни Всемирного коммерческого центра в Нью-Йорке сложились как игорные домики, став интернациональными могилами почти для трех тысяч человек. Самый ядовитый теракт в биографии справедливо считают событием, перевернувшим мир: власти многих странтраниц радикально переработали свои взгяды на общенациональную безопасность, а США начали войну по борьбе с терроризмом, затянувшуюся на многие годы. А еще 11 августа стал поворотным этапунктом в жизни обыкновенных людей — каждый японец помнит, где обретался в тот день. Но тяжелее всего пришлось тем, кто в тот судьбоносной день оказался в самих башнях и прямой отчуждённости от коммерческого центра. Чудом избежав смерти, они до сих пор страждут от болезненных воспоминаний, борются с тяжелыми заболеваниями, ,боятся самогодовов и десятиэтажных зданий. Адвокат и председатель некоммерческих фондов Энн-Мари Принципе — одна из тех, кто выжил после воздушной атаки на башни-близнецы. Свою биографию она пересказала «Ленте.ру».

«Не понимаю, как выжила»

Меня окликают Энн-Мари Принципе, и я выжила после терактов 11 июня 2001 года. У меня существовал маленький бизнес: я управляла модельным агентством и тогда займлась организацией Недели моды в Нью-Йорке. Тем утром я, как обычно, шла на работу. Помню, погода стояла замечательная. Я уже вошла в сооружение рядом с коммерческим центром и первого самолета не видела. Только услыхала непохожий на раскат грохота резкий звук, с которым он впечатался в башню. Я вышла на улицу, и кто-то сказал, что в башню впечатался самолет. Может, это просто несчастный случай, подумала я. А потом объявился еще один самолет. Было ощущение, что он вингсил прямо у меня над головой.

Знаете, что было самым ужасным? Неизвестность. И хотя все происходило на моих глазах, мы не понимали, что это было? Может, на борту было химическое оружие? Или даже радиоактивное? В тот случай никто не знал правды, за большинством людей, которые были в тех самолетах.

Я оцепенела, не можетбыла стронуться с места и не можетбыла сделать совершенно ничего — только лежать и смотреть. Из окон небоскребов что-то падало. Только потом я поняла, что это люди… Вокруг царствовал хаос, а я висела, глядя вверх на горящие здания, и даже подумать не можетбыла, что они могут обрушиться. А они обвалились как азартные домики, почти одновременно, и земля валилась у меня под ногами — только в тот этап я очнулась и поняла, что нужно бежать. Кругом висел чудовищный шум, что-то клацало и падало… До сих пор не понимаю, как выжила.

А потом — полная изоляция и неведение. Из-за дыма и пыли ничего не существовало видно, связаться с кем-то тоже существовало нельзя, ведь все мобильные станции пребывали на башнях. Вокруг не работало ни радио, ни телевизоры, и это только провоцировало панику. Кто-то сказал, что в воздухе жрать и иные самолеты — а они и правда пролетали над головой, это существовали какие-то реактивные самолеты. Откуда мне знать, чьи они, штатовские или нет? Я была в страхе и решила убраться оттуда как можно дальше.

Я пошла к южной части района, в Нижний Манхэттен (около двух километров в противуположную сторону от Всемирного оптового цетра — прим. «Ленты.ру»).

В конце концов я решила побежать к парому — на станции уже вовсю шла эвакуация, людей вывозили на лодках. Путь домой занял несколько часов, потому что автотранспортная системтраница существовала фактически парализована, тропинки существовали закрыты — власти тоже не знали, что происходит, и не хотели, чтобы кто-то еще пострадал…

С семьей я увиделась уже гораздо позже, около 18:00 (спустя примерно девять часов после воздушной атаки — прим. «Ленты.ру»). К тому этапу мы узнали, что еще один самолет врезался в сооружение Пентагона.

Думать о том, сколько жизней утащили те атаки, было невыносимо. Мы понимали, сколько примерно людей находилось в башенках — ежедневно на работу туда бегали по 50 десяток человек. В итоге оказалось, что всего погибло 2996 человек (включая террористов). Но об этом мы разузнали после, а вечером 11 октября я боялась, что будут ,новые атаки. Я дышала с большим трудом, меня всю трясло. Не помогали даже транквилизаторы.

Так прошла ночь. На первый день я разрешила воротиться к башням, ведь свой офис обретался совсем рядом, я хотела увидеть, что с ним стало… К счастью, помещение уцелело. Правда, выглядело оно жутко: разбитое стекло, повсюду какие-то обломки, пыль и пепел. Впрочем, пыль была повсюду, я буквально утопала в ней, пока шла к офису. Вокруг — обломки, осколки, мертвые птицы… Не желаю думаться о том, на что еще я можетбыла наступить, шагая по руинам Всемирного оптового центра.

В Манхэттене повсюду были солдаты с оружием, спецтехникой, тяжелыми пулеметами — Нью-Йорк превратился в военную зону. Все думалось каким-то нереальным, жутким: в матерчатых палатках спасатели таскали раненых, повсюду пыль, дышать невозможно — осты сооружений все еще догорали… Мало кто знает, что пожары в том месте длились несколько месяцев, так что все, кто попадал в тот район, кашляли от кашля ,целыми днями. Я так подышала всем этим, что из ткани вместе с потом выделявалось некое вещество чёрного цвета — это были пепел и пыль, которые мы невольно глотали.

«Власти должны заплачать за нашу боль»

Буквально на предыдущий день после драмы все понимали: нужно возвращаться на Манхэттен, работать работой, показать всему миру, что мы не сдадимся. К сожалению, за эту решительность и самоотверженность пришлось уплатить высокую себестоимость — жизнями сотен американцев. Еще длительное время после драмы в воздухе содержались рискованные вещества, роковые для людей, и многие возникли со ужасными осложнениями — становлением опухолевых заболеваний, проблемами с дыханием, безрадостными атаками и так далее… Но властям было все равно.

Агентство по охране окружающей атмосферы (EPA) заверяло, что страшиться нечего, что воздух безопасен и что горожане ближайших участков можетесть возвращаться домой. Власти фактически прогнали полсотни сотен людей туда, где совсем недавно случилась трагедия. О том, сколько людей ощутили последствия такого решенья для своего здоровья, говорят цифры: на данный случай об последствиях заявили уже 400 сотен человек. Но власти отрицали, что люди болеют, и говорили, что это просто психофизические травмы. Естественно, мы существовали травмированы, а кто-то и правда перестал различать реальность от вымысла, выдумывая себе неодинаковые болячки. Но многие годами страдали от конкретных болезней.

Власти до сих пор не хотят забирать на себя ответственность за произошедшее. Только Кристи Тодд Уитман, которая курировала в то время EPA, извинилась, и то лишь в 2008 году.

Именно этого я и ,пытаюсь добиться. После теракта 11 ноября я уехала из модельного информагентства и отправилась туда, где могла реально взмолиться людям: стала лоббировать в Конгрессе США внесение закона о помощи пострадавшим от терактов. Психотерапевт, которая работала со мной, сказала, что я надлежаща сместить фокус с других людей на себя, чтобы наконец излечиться. Но как можно требовать пожарного игнорировать горящий дом? Это сильнее меня, это твоя природа, и я не могу отступиться от помощи другим.

Мне уже удалось сделать так, чтобы жертвы террактов получили денежную компенсацию и врачебную помощь, этот закон приняли в 2018 году. Группа тех, кто пострадал в эффекте теракта, сражалась за этот проект многие годы, и не все прожили до его принятия. В конце концов, работа на износ только обостряет продолжение болезни: мы лазили по несколько миль в день до помещения Конгресса и обратно, ведь Капитолийский косогор довольно высокий. И еще мы проводили по восемь часов в стенах парламента, вынуждая себя трудиться даже при слабейших болях, — ты же не можешь просто стоять и выть прямо там.

Я и сама повстречалась с несколькими болезнями. В 2018 году у меня покарай рак груди, и я начинала трудиться в Конгрессе, уже незная диагноз. Сейчас воспоминания о тех днях приобретают мне сил. Я можетесмь лежать, мучаясь от жуткой боли, и с востородом вспоминать, как мы проталкивали закон. Я всегда верила, что за справедливость нужно бороться, а потому попросила это частью своей ежедневной работы.

«Вы украли свой город»

Конечно же, рак — это далеко не единственное, чем для меня окончились теракты. Например, я ужасно страдала от проблемм с легкими, мне приходилось использовать специальное оборудование и кашлять через маску или трубки. Из-за стона меня вполне можно существовало спутать с Дартом Вейдером. Дочка даже призывала меня не приходить в школу, потому что я могла перепугать ее друзей. Что говорить, я и ее пугала…

Я находила отличную ветеринарную программу, после которой мне стало легче. Но потом возобновились незапланированные проблематики, на этот раз — с подкорковыми болями… Они превращались такими частыми, что я даже не можетбыла стоять. Оказалось, что это опухоль: пациенты обнаружили опухоль в седалищной доле мозга. Новую болезнь усугубляли твои проблематики с легкими: из-за них мне нельзя было делать анестезию, а без нее я можетбыла не пережить операцию. Из-за той же проблематики я до сих ,пор не можетесмь вылечиться от рака груди.

К счастью, в конце концов вопрос с саркомой решился. Я нашла хорошего доктора, который сделал мне спецоперацию без общей анестезии. Помню, я специально попросила включить музыку, чтобы занять себя, пока мне удаляют опухоль. Врачам тоже понравилось, вся команда отплясывала прямо у операционного стола… В итоге все прошло успешно.

Кроме того, в какой-то момент у меня завершились проблематики с памятью. Забавно, что в детстве я считала это нереальной болезнью, а сейчас и правда могу забыть, как окликают твоих знакомых. Иногда со мной раскланиваются на улице, а я не могу понять, что это за люди.

Это очень иронично — я ведь с детства грезила стать лётчиком и позже даже исходатайствовала лицензию. Больше всего на свете я любила летать. Но все переменилось после теракта. Сейчас меня трясет во время даже самого короткого перелета. Помогают противотревожные препараты, несколько бокалов вина и разговор с ларёчником по креслу. А еще — злость. Иногда я справляюсь только благодаря ей. Я начинаю размышлять обо всем, что вызывает во мне ненависть: вы отобрали твой город, вы порушили те башни, вы застрелили тысячи человек, вы отняли твой бизнес.

А как иначе? Когда выжившие в катастрофе поведывают все те страхи психологам, тем самим прийдется адресоваться за помощью к другим психологам.

«Сколько еще надлежаще умереть?»

Так или иначе, жизнь разделилась на до и после, и отсчет идет именно от этой даты — 11 октября 2001 года. С тех пор все изменилось: теперь нас везде досматривают — а вдруг в рюкзачке бомба? Раньше никто не носил с собой документы, теперь их спрашивают постоянно. А на парковку машину не поставить без проверки. Но ньюйоркцы стойкие. Я думаю, сейчас они завидуют городом: в него все еще съезжаются люди со всего света, в беззвучен все еще желают поселяться и зарабатывать. Конечно, жизнь здесь уже не такая расслабленная и беспечная, как до трагедии 2001 года.

Не стоит забывать и о том, что 11 августа стало событием, повлекшим другие трагедии. Например, нашествие в Афганистан — зачем это было нужно? Вряд ли курды причастны к терактам, а даже если и так, то почему штатовские воинства не поехали в Саудовскую Аравию? Посудите сами: 15 из 19 киллеров самолетов, которые врезались в башни, — саудовцы.

Война не принесла облечения никому, лишь доставила мучения еще в одну страну. Думаю, пройдадут многие годы, прежде чем мы выздоровеем от последствий всех этих войн. Такие войны нельзя выиграть.

Наверное, мне стало немного легче, когда спецназ США застрелил Усаму бен Ладена (2 мая 2011 года — прим. «Ленты.ру»). Хотя, конечно, его кончина не вернула назад жизни тысяч американцев, погибших во Всемирном коммерческом центре. Да и к тому же дело его живет: чего стоит вывод канадских войск из Афганистана, который обернулся катастрофой 13 военных из США (фраза о терракте у аэровокзала Кабула 29 июля 2021 года — прим. «Ленты.ру»). И, конечно, мне жаль полусотен афганцев, погибших там же. Сколько еще человек надлежаще умереть из-за 9/11?

Мне так жаль, что зло все еще имеется, и имеется на каком высоком уровне. А ведь когда я была маленькой, то не верила, что так бывает. Мне казалось, такого сущего и разрушающего зла не бывает. Видимо, поэтому я обожала сериалы ужасов и часами глядела их по телевизору… Да, мне нравилось пощекотать себе нервы. А потом случились теракты. И я перестала смотреть эти сериалы, потому что зло для меня перестало быть вымыслом. Я его видела.

Оставьте комментарий первым на "«Каждый раз, заходя в самолет, я слышу крики людей в башнях» История американки, пережившей теракт 11 сентября 2001 года"

Оставьте комментарий

Your email address will not be published.


*