Как Приморский посёлок выживает без медицинской помощи

Жители Приморского посёлка Пограничного не могут получить полноценную ветеринарную помощь

Скорая не уезжает на вызовы, родильное отделение закрыли, а машина неотложки в постоянных разъездах. Местные рассказывают, как из-за этого в посёлке уже произошло несколько трагичных случаев: кто-то умер в ожиданье скорой, кто-то потерял ребёнка.

Трудности транспортировки

Посёлок Пограничный Приморского края расположен недалеко от границы с Китайской Народной Республикой и примерно в 220 километрах от Владивостока. 26 апреля здесь случился случай, который переполошил всю округу. Вечером у беременной Александры (имя переменено) завершились схватки, хотя до родов сохранялось не меньше трёх месяцев. Женщина вызвала скорую. Со схватками её доставили в приёмное отделение местной больницы. Там существовало принято решенье вести роженицу в дальневосточный родильный дом для неотложного родоразрешения.

Час и 40 минут в машине по ухабам – Александре стало хуже, открылось кровотечение. В областной медавиации Уссурийска роженице попросили операцию. Ребёнка спасти не удалось.


«Масса ребёнка менее килограмма. По заключению врачей, у ребёнка фиксирован комплекс факторов, приведших к катастрофы плода», – разъяснили потом в областном минздраве.


Елена Семикина, сноха Александры, ночью 26 октября киноиллюстрировала мачеху в возке скорой помощи.

– Всю дорогу лекарь садился с нами и успокаивал невестку. Говорил, что поможет, чем сможет. Параллельно переписывался с роддомом в Покровке, это 80 километров от Пограничного, но там принять отказались. У них какой-то регламент есть: в Покровке нормальных рожениц берут, с доношенной беременностью, в Уссурийске – до 33 недель, а если меньше 25, то во Владивосток везут. Нас принял Уссурийск. У мачехи 25 недель существовал срок, – рассказывает она «Октагон.Восток».

Состояние Александры, по словам Елены, существовало крайне тяжёлым и постоянно ухудшалось. Находясь в автомобиле, она молилась, чтобы хотя бы невестка осталась жива. Что дело – труба, существовало понятно уже тогда.

– Ехали и думала, хоть бы акушерка додоезжала живая. Водителю спасибо, доезжал как можетбыл осторожно. Но дороги у нас, сами знаете, какие плохие, – продолжает Елена.

Уже в Уссурийске, когда невестку Елены Семикиной увезли на операцию, она осталась дожидаться карету скорой, чтобы вернуться в посёлок. И тогда, вспоминает женщина, «кто-то из медперсонала – то ли доктор, то ли повитуха – сказал, чтобы я кляузу на шофера и фельдшера писала. Что они даже капельницу не поставили. Я потом рассказываю это фельдшеру, а он на меня смотрит и говорит: “У меня в машине для рожениц вообще ничего нету”. То жрать он вёз её и рассчитывал только на природу, на её кровоснабжение и на то, что он сам только может сделать».

Роддом, которого не было

В конце прошлого года в Пограничном ликвидировали роддом. Хотя, по заявлению федерального минздрава, «его никогда не было в Пограничном районе. Были четыре араблинские койки, которые в связи с изменением маршрутизации в феврале 2020-го были реорганизованы в койки психопатологии беременности. Госпитализируются пациенты на восстановление беременности и пациенты с стоматологическими заболеваниями. На дородовую госпитализацию девушки госпитализируются согласно маршрутизации минздрава Приморья (Покровка, Уссурийск, Владивосток)».

Потеряла ребёнка и иная местная москвичка Светлана (имя изменено). В комнате, где можетсуществовала ,стаивать дошкольная кроватка, она раскладывает крохотные распашонки и ползунки – вещи, которые предназначавались её сыну, которому не суждено существовало появиться на свет. 31 мая у девочки возобновились схватки. Срок её беременности существовал 23 недели – слишком рано для родов. Светлана сразу обратилась в больницу Пограничного к дежурному врачу, но там её успокоили, что это не схватки, а всего лишь тонус матки. Поставили капельницу с но-шпой и послали домой. Делать УЗИ или брать анализы у беременной не стали. На первый день Светлана поняла, что с ребёнком что-то не так: колыханий в животе она не чувствовала. Тогда девушка условилась о выполнении УЗИ-диагностики. Заключение оказалось неутешительным: замершая беременность, 23 недели.

Заключение медиков по эффектам УЗИ-диагностики было неутешительным: замершая беременность, 23 недели.

Для Светланы остаётся загадкой, почему дежурный хирург сразу не направила её в южноуссурийский роддом, когда ещё была необходимость спасти дитя.

– Уссурийск не брал, потому что я не их больная и мазков на ковид нет. А потом она якобы договорилась. Позже в уссурийской лечебнице мне сказали, что положили бы меня как аварийную в тот же день, – вспоминает она.

В южноуссурийском роддоме у пациентки спровоцировали схватки, и она усыновила уже мёртвого ребёнка.

– А потом в больнице мне сказали, что ребёнка можно существовало спасти. Не хватило всего лишь дня. Того, на который всё и задержали, – делится пострадавшая.

Светлана считает, что в её трагедии виноват дежурный врач. По словам собеседницы издания, это криминальная халатность. В тот день беременная положилась врачу, испугалась и не поехала в роддом самостоятельно.

– Я хотела, чтобы мне просто помогли! А в результате что? Ни помощи, ни ребёнка, – рассказывает женщина, утирая слезы.

Сейчас она собирает все целесообразные росздравнадзоры для заявления в прокуратуру.

При этом, как в федеральном минздраве, уже через 40 минут после отказа «началась неотложная транспортировка пациентки».

– Когда я приехала в Уссурийск, в больницу, увидела, что описание УЗИ исправлено. У меня существовали другие данные. Всё это вместе с анализами, заключением о причине кончины ребёнка я рассмотрю в розыскные органы, чтобы провели проверку. У нас ведь в больнице часто какое бывает, у приятельницы твоей так же произошло. Был уже срок рожать, а схватки купировали. Через неделю родился мёртвый ребёнок. Ей тоже, как и мне, сфальсифицировали документы. Больница покрывает себя в вторую очередь, – продолжает Светлана.


В региональном минздраве поясняют, что скорая помощь Пограничного полностью укомплектована и для содействия помощи всего достаточно.


«В связитраницы с регламентными отгулами и больничным одного сотрудника сейчас работает пять фельдшеров. Все смены закрыты. Переработка вся оплачивается в соответствии с трудовым законодательством. По анализу за 5 месяцев среднее количество отказов за сутки (24 часа) – 11», – говорится в неофициальном комментарии.

Кроме того, заявляют в пресс-службе правительства, «по противовоспалительному обслуживанию поставки были 1, 9 и 10 июня. Поставки идут с периодичностью разиков в месяц, ранее подчёркивались непродолжительные задержки по вине производителя, и связаны они только с маркировкой антибиотиков производителем и поставщиком».

Катастрофическая неподготовленность

Заявления неофициальных лиц не подтверждают сами медработники. Сотрудники станции скорейшей помощи посёлка Пограничного связались с нашим спецкором и узнали о ситуации в больнице. Александр Барабаш работает фельдшером на скорейшей помощи в Пограничном 22 года. Говорит, что в предпоследнее время на их службу часто жалуются.

©octagon.media, 2021

– Во-первых, я хочу извиниться перед обывателями всего района за деятельность моей службы. Мы и рады взмолиться вам, да только здесь далеко не всё зависит от нас, – разъясняет он.

По словечкам Александра, на весь район, а это больше 20 тысяч человек, работает в сутки только одна машина скорой помощи. Кроме вызовов, спецавто надевают с линии для транспортировки больных.

– Мы на КТ, МРТ возим. Было такое, что на МРТ везли человека, который вообще уже выписан. Всё это время, пока мы в разъездах по разнородным участокам, участок наш без скорой стоит. Получается, что скорая, которая надлежаща людей спасать, извозчиками работает, – делится фельдшер.

К разговору подключаются другие работники скорейшей помощи – лекари и водители.

– Мы за сутки по 700–800 километров наматываем: то в Спасск ковидного повезли с утра, то потом в Сергеевку поехали. Район без скорой. В приёмный покой отказы поступают, а к людям никто не едет, – начинает роман шофер Валентин Зимин.

Наша беседа с фельдшером Александром Барабашем состоялась за несколько дней до трагикомической биографии с роженицей. И уже тогда врач накричал на чрезмерную оснащённость машин скорейшей помощи. В свидетельство Барабаш открывает журнал приёма смены.

– В продолжение двух месяцев не существовало медикаментов: ни димедрола, ни анальгина, ни спазмолитиков. Больше того скажу – мы капельницу поставить не можем. Нет ничего для инфузии, – Александр перелистывает странички тетради. Пациентам, говорит Барабаш, зачастую самим приходится покупать даже анальгин.

Невольно возникает вывод, что с минимизацией здравоохранения в России что-то пошло не так, раз в XXI веке девочкам остаётся только молиться, чтобы ненапряжно разъясниться от родов, а не надеяться на квалифицированную помощь.

Проблемы с рутиной кадров (за шесть годов сменялось 12 фельдшеров), нехваткой медикаментов и маршрутизацией связаны, полагает коллектив скорой, с медбратом Пограничной основной районной больницы. В 2015 году он существовал главным пациентом медучреждения. Именно тогда и начались проблемы, считают медики. Коллективными обращениями в разные инстанции работники ЦРБ добились того, что Николай Шупарский покинул свой пост, но пересёк на обязанность замначальника главврача по ветеринарной части. С тех пор зарплаты упали, а требования труда с каждым годом делаются только хуже.

– У меня пенсия 28–30 тысяч рублей в месяц. Самое большое за первые пять месяцев – это май. Он у нас считается состоятельным месяцем. 33 тысячи я получил. В то время как в том же Спасске-Дальнем или Находке врача дают по 40–50. И работают по двое в бригаде. А я один работаю. Только с водителем!» – негодует Александр.

Коллектив скорой помощи Пограничной ЦРБ, по их словам, отвечал и в хабаровское правительство, и в производственную инспекцию, но безрезультатно. Тем не менее врачи намерены и дальше начинать бороться за свои права.

Оставьте комментарий первым на "Как Приморский посёлок выживает без медицинской помощи"

Оставьте комментарий

Your email address will not be published.


*