Абызов не тому раскрылся

Гагаринский суд отделил налоговые декларации от антикоррупционных деклараций чиновников. Одно не заменяет другого, говорится в решении суда об изъятии у бывшего министра Открытого правительства 32,54 млрд рублей, полученных от продажи компании СИБЭКО. Решение было принято судьёй Еленой Черныш в сентябре, однако его мотивировочная часть опубликована только сейчас. 

Налоговая декларация не заменяет отчёт в АП 

Конфискации денег требовала Генпрокуратура. Она доказывала, что Абызов с 2012 года скрывал от государства владение пятью кипрскими офшорами, через которые он, будучи членом правительства, незаконно управлял Сибирской энергетической компанией (СИБЭКО), а потом продал её, нарушив запрет на предпринимательскую деятельность и владение иностранными активами для чиновников. 

Российское законодательство, в отличие от советского, не предусматривает конфискации преступно нажитого имущества. Однако возможно изъятие того имущества, происхождение которого чиновник не может подтвердить наличием задекларированных ранее доходов. Появившийся в 2012 году пункт 8 статьи 235 Гражданского кодекса разрешает «обращение по решению суда в доход РФ имущества, в отношении которого не представлены в соответствии с законодательством РФ о противодействии коррупции доказательства его приобретения на законные доходы».

Сам Абызов утверждал, что на протяжении всего времени работы министром заполнял и сдавал в правительство декларации о доходах, но их формат в принципе не предусматривал более подробного описания. Зато от имени принадлежащего ему ООО «Ру-Ком» он подавал в налоговую службу уведомление о контролируемых иностранных компаниях, и как раз в ней раскрывались все данные об офшорах. Таким образом государство было осведомлено о его имуществе. 

Однако Гагаринский суд решил, что направление уведомлений о контролируемых иностранных компаниях не имеет отношения к государственной службе и не является предусмотренной антикоррупционным законодательством формой отчётности для служащего о своём имущественном положении. 

Суд напомнил про конституционный принцип разграничения властей. ФНС осуществляет функцию по контролю и надзору за соблюдением законодательства о налогах и сборах, отмечается в решении, но в её компетенцию не входит проведение в отношение налогоплательщиков антикоррупционных проверок, оценка обстоятельств прохождения ими государственной службы и соблюдения соответствующих запретов. Проверка деклараций лиц, замещающих госдолжности, осуществляется Управлением президента по вопросам противодействия коррупции. Что касается установленной формы справок, она не ограничивает перечень организаций, об участии в которых подотчётные лица обязаны сообщать, от них требуется предоставление полной информации о всех видах участия в коммерческих организациях и фондах, подчёркивается в решении суда. 

Ошибка нерезидента

Замгендиректора «Трансперенси Интернешнл» Илья Шуманов убеждён, что разделение налоговой и антикоррупционой деклараций является чисто формальным. Эксперт отмечает: сообщить о том, что министр является контролирующим лицом иностранной компании, было очень большой ошибкой Абызова и его юристов. Не сделал бы он этого, и вероятность наступления неблагоприятных последствий была бы минимальна, считает эксперт: подтвердить всю цепочку владения через существующие инструменты обмена информацией с иностранными правоохранительными и контролирующими органами практически невозможно, а тут владелец сам взял её и раскрыл. 

Формально, напоминает эксперт, закон об амнистии капиталов гарантирует защиту от уголовного преследования лицам, раскрывающим информацию о контроле за иностранными компаниями. Но на эти гарантии наложился статус Абызова как чиновника, и в итоге он всё-таки оказался фигурантом уголовного дела. На самом деле идеальная модель раскрытия — это именно налоговая декларация, убеждён Шуманов, как, например, в США. «Непонятно, зачем вообще нужно было дополнительно придумывать параллельную систему раскрытия сведений, которые по факту и так есть у налоговой», — рассуждает эксперт. 

«Инструмент владения и управления»

В решении также говорится, что суд руководствовался положениями главы 4 ГК РФ, согласно которым участие лица в коммерческих организациях может реализовываться как через обладание их акциями и долями, так и через иные формы, в т. ч. вхождение в исполнительные и коллегиальные органы управления обществами (наблюдательный совет, съезд, конференция либо другой представительный орган), или через иные возможности определять решения, принимаемые такими обществами”. 

В случае Абызова зарубежные организации, опосредующие его связь с кипрскими компаниями, не были самостоятельными, а использовались «в качестве инструмента владения и управления конечным активом», отмечает суд. 

Такая схема владения акциями использовалась Абызовым «для сокрытия своего участия в организациях-ответчиках и сохранения фактической возможности в неподотчётном порядке определять их решения, в т. ч. по отчуждению зарегистрированного на них имущества, не представлять информацию о своём фактическом имущественном положении работодателю и другим уполномоченным органам». 

Всё нажитое непосильным трудом

Еще один аргумент защиты заключался в том, что изъятию не подлежат доходы и имущество, заработанные чиновником до поступления на госслужбу: акции энергетических компаний принадлежали Абызову до его прихода в правительство. 

Однако с этими доводами суд также не согласился. Сами акции не являлись предметом исковых требований, говорится в решении. Но антикоррупционное законодательство запрещало Абызову заниматься предпринимательской деятельностью, участвовать в управлении хозяйствующими субъектами, пользоваться иностранными финансовыми инструментами и скрыто ими владеть, «то есть совершать все те действия, в силу которых он достиг запрещённого результата в виде обогащения себя и подконтрольных ему лиц». Суд ссылается в том числе на данные «прослушки» и другие материалы, которые подтверждают: уже будучи министром, Абызов принимал активное участие в судьбе подконтрольных компаний, используя для решения вопросов свои связи в регионе и правительстве. 

При этом изъятию в доход государства подлежит не разница между ценой продажи и рыночной стоимостью на момент прихода Абызова на госслужбу, а весь доход от продажи акций, считает судья Черныш, цитируя упомянутый пункт 8 статьи 235 ГК. Согласно трактовке судьи, изъятию подлежит имущество в целом, независимо от того, что в какой части затраты на его приобретение могли быть произведены из законных доходов. 

«Правая рука не знает, что делает левая»

По мнению адвоката Абызова Юлия Тая, такое решение — «расправа чистой воды», а обвинение в несоблюдении правил декларирования абсурдно. Абызов с 2008 года уведомлял ФНС о том, что является конечным бенефициаром СИБЭКО, а администрация президента обладает полномочиями для того, чтобы получить любые данные в случае, если проводит проверку. Принцип разделения властей не сводится к тому, что правая рука не знает о том, что делает левая, указывает юрист. 

Но даже недостоверная декларация по закону — основание не для изъятия имущества в доход государства, а всего лишь для увольнения, напоминает Тай. Конфискация возможна, если доказано увеличение активов, однако на самом деле их стоимость за время работы Абызова на государство сократилась в два раза. Поэтому коррупционным действием суд объявил сам факт их продажи. 

Такое решение, если оно устоит в вышестоящих инстанциях, опасно абсолютно для всех 870 000 госслужащих Российской Федерации, предупреждает адвокат: оно означает возможность конфискации любого имущества, которое чиновник приобрёл ещё до поступления на госслужбу, а потом продал. 

Адвокат отмечает: ничего из того, что написано в решении, на судебном заседании не обсуждалось, и не удивительно: на исследование 16 томов дела (из которых 1250 страниц — это расшифровка сотен часов «прослушки») судья потратила 13 минут.

Прецедентное решение

Позиция, изложенная в решении Гагаринского суда, может стать прецедентной и в дальнейшем применяться по всем подобным случаям — в частности, когда возникают расхождения между налоговой декларацией и сведениями о доходах и имуществе, согласен адвокат Алексей Мельников. 

Он отмечает, что это довольно редкий случай, когда в решении суда детально описана со ссылкой на доказательства одна из схем, позволяющих чиновникам контролировать активы, в том числе за рубежом. Это, конечно, заслуга не столько суда, сколько ФСБ — против Абызова была использована вся мощь государственной машины, включая обыски и «прослушку». 

Однако, настаивает эксперт, при всём настороженном отношении к институту конфискации имущества, который сам содержит огромные возможности для злоупотреблений, приходится признать: государство вправе определять правила борьбы с коррупцией, и сама цель этой борьбы, безусловно, благая. 

«Мы можем согласиться с Абызовым в том, что эти правила неясны. Но их общая цель и направленность всегда были известны, и сопутствующие риски всегда лежали на чиновнике, — отмечает адвокат. — Поэтому, если в деле Абызова и есть что-то хорошее, то это как раз появление более чётких правил. Осталось только пожелать, чтобы они применялись ко всем без исключения».

Оставьте комментарий первым на "Абызов не тому раскрылся"

Оставьте комментарий

Your email address will not be published.


*